явно борясь с подступающей истерикой. – Во всем городе – некуда! Хоть в подвал к бомжам лезь переночевать! И ведь, главное, я им всегда и все, а они, сучки – «Ах, мой против...», «Ох, ко мне мама приехала...», «Нет, тут свекровь звонила, говорит, сейчас будет...»
– Ну, раз такое дело, – немного засомневался водитель. – Тогда, может, ко мне?
– К тебе? – удивилась пассажирка, распахнув яркие, васильковые глаза в пол-лица. – Шутка юмора такая?
– Какие шутки? Уже приехали, видишь, вон – дальний подъезд. Там и живу. Хочешь, зайдем. Высушишься по-человечески, пожрать есть чего, – как-то неуверенно, смущенно и сбивчиво заманивал незнакомку Федя. – Мне сегодня все равно по такой погоде ловить нечего, только бензин впустую жечь. А так – посидим, поболтаем...
– И переночевать можно? – с затаенной надеждой спросила девушка, впрочем, совершенно не опасаясь ответа: «Если мама позволит».
По всему видать было, что парень не из «вечных детей», живет самостоятельно. Вот только – вдруг у него подружка ревнивая? Или хозяйка, что комнату сдает, злая?
– Ладно! Меня Люба зовут, Любовь Петровна если полностью, – наконец, решилась познакомиться пассажирка.
– А я Федор, просто Федя, если коротко.
Осторожно припарковавшись на «свое» место поодаль от подъезда, водитель принял от пассажирки громоздкие сумки и вместе с ней бегом припустил под крышу. Правда, вымокнуть все равно пришлось, наступив в глубокую лужу неподалеку от входа, но теперь это было не страшно.
В старом, порядком обшарпанном, но еще не пришедшем в ветхость подъезде и пропахшем мочой лифте они не разговаривали. Молча дошли до дверей квартиры.
– Ну, давай, раздевайся, кроссы твои на батарею определим сохнуть, – уже в доме начал хозяйничать Федя, почти с порога аккуратно кинув в темную комнату вещи своей гостьи. – Куртка и здесь, наверное, отвисится... А сами – пошли на кухню.
Парень разулся и, оставляя заметные следы на потертом линолеуме, прямо в мокрых носках прошел из малюсенькой, символической прихожки вправо.
– А где тут?..
– А вон!
Федя на полпути щелкнул выключателем туалета и приоткрыл дверь в «заведение». Люба быстро юркнула туда, едва ли не на ходу спуская с бедер джинсы и трусики. И только примостившись на желто-ржавом от старости унитазе обратила внимание, что защелки на дверях нет. «Черт с ним! – подумала девушка. – От кого тут скрываться? Небось, все равно в одной койке спать будем, хорошо хоть он вежливый, с порога трахать не пристроился...»
Но о таких интимных вещах Федор пока не задумывался. Он вовсю хозяйничал среди грязноватой газовой плиты, старенького холодильника марки ЗИЛ, колченогого стола и тройки очень крепких, наверное, еще советских табуреток: поставил кипятиться сразу и воду под пельмени, и чайник, наполнил на две трети граненые стаканы дешевой водкой, быстро отрезал от изрядно заветренного куска колбасы пяток толстых кружков, достал нарезной батон, расставил пару тарелок и вилок. И долго ему ждать не пришлось.
Люба, заглянув после уборной в ванную, углядев там две мужские бритвы, развесив на огненно горячей трубе свои мокрые носки, вымыв руки и протерев лицо первым попавшимся полотенцем, появилась на кухне с сакраментальным вопросом:
– А ты один живешь?
– Нет, с другом, – Федя, чуть замешкавшись, кивнул на табуретку, приглашая гостью присесть. – Давай по водочке. От простуды в такую погодку самое то. Ну, и за знакомство как бы...
Девушка присела, подсунув под себя одну ногу, чтобы хоть немного погреть заледеневшую в мокром кроссовке ступню. Понюхала подозрительно содержимое стакана и тут же лихо, как будто делала это каждый день перед завтраком, обедом и ужином, проглотила
Брат и сестра 
webmaster@3iks.ru