не случилось. Я настолько сильно его ранила, что все мои слова, любые извинения, любые оправдания, любые объяснения, лишь сильнее прижигали рану в его сердце. Я полностью уничтожила мужчину, которого любила, и одновременно себя.
Я взяла напрокат машину и направилась на запад по общегосударственной автомагистрали под номером девяносто к своему старому дому в Уолтеме. Я ездила по маршруту в Бостон и обратно тысячу раз, но на этот раз все показалось незнакомым. Я ехала не домой, я ехала в свой бывший дом, место, где жил мой бывший муж, где была моя прежняя жизнь. По спине пробежал холодок. Я чувствовала себя чужой в чужой стране. Также я почувствовала, как мне на грудь упала слеза.
При хорошем движении и небольшой удаче поездка займет всего тридцать минут. Движение было удачным, и удача была на моей стороне, к тому же, в субботу утром движение обычно довольно небольшое, если в Бостонском колледже в этот день не проводится футбольный матч. Я остановилась перед своим старым домом через двадцать пять минут, но не могла пошевелиться. Я замерла за рулем взятой напрокат машины, слишком напуганная, чтобы делать то, ради чего я проехала тысячу миль. Я сидела так долго, думая о первых словах, которые скажу Марти. «Привет, Марти, сюрприз!» Нет, слишком легкомысленно. «Привет, Марти, судя по выражению твоего лица, ты удивлен, увидев меня». Нет, на его лице могло быть не удивление, а страх или, что еще хуже, ненависть. «Привет, Марти, прежде чем ты захлопнешь дверь перед моим носом, я хочу, чтобы ты знал, что я проделала весь этот путь, чтобы попросить у тебя прощения». Неплохо, но не заставляй его хлопнуть дверью перед моим носом. «Привет, Марти, я здесь, чтобы извиниться за все. Могу я потратить немного твоего времени, чтобы поговорить?»
Что ж, это нужно сделать. Мне следовало провести время в самолете, думая о том, что собираюсь ему сказать, а не переживать заново все то дерьмо, что я с ним сделала.
Я глубоко вздохнула и подошла к двери. Все выглядело так же, за исключением того, что растения азалии по обе стороны дорожки исчезли. Я купила их для него, когда мы переехали в дом. Он всегда любил эти азалии, красивые белые цветы весной всегда вызывали у него улыбку, а когда улыбался он, я — тоже.
Я нажала на дверной звонок и нервно ждала.
— Да? — сказал мужчина, открыв дверь. Это был не Марти. А где Марти? Мужчина, придерживавший дверь, был высоким и худощавым, на нем были только клетчатый халат и тапочки. У него была полуулыбка, дружелюбная улыбка, и он смотрел на меня слегка настороженно.
— Кто у двери, Джош? — К высокому мужчине подошел и положил руку на плечо другой, немного тяжелее и тоже в клетчатом халате и тапочках.
— Мы можем вам помочь? — спросил второй мужчина.
Я не знала, что сказать. Я ожидала, что здесь будет стоять Марти, и даже подготовила вступительное слово, а вместо этого тут были двое мужчин средних лет, выглядевшие так, будто только что встали с постели и смотрели на меня, как на какую-то психопатку.
— Я... я... я ищу Марти Хьюза, — все, что я могла сказать.
— О, мистер Хьюз переехал около четырех или пяти месяцев назад, — ответил второй мужчина. — Когда именно это было, Джош?
Первый мужчина, его звали Джош, ответил:
— Прошло уже около шести месяцев, он переехал до Рождества. Помнишь, мы заехали после Нового года, а дом уже какое-то время пустовал.
Диктатор легкого поведения 