я не знал об этом до тех пор, пока мистер Вашингтон не дал показания. Сегодня за обедом моя жена во всем призналась и объяснила то, что случилось.
— Но у вас нет доказательств этого, не так ли?
— Нет, по крайней мере тех, что связывает с этим фонд, но у меня есть фотографии, которые мистер Вашингтон дал моей жене, когда пришел к ней, чтобы шантажировать.
— Хорошо, давайте перейдем к чему-нибудь другому. Вам платили за то, чтобы вы были мужем своей жены?
— Определите слово «платили».
— Очень хорошо. Вы получаете что-нибудь за то, что являетесь мужем своей жены?
— Да, получаю.
— Честно говоря, сэр, я не ожидал, что вы это признаете. Не могли бы вы рассказать суду, что вы получаете за то, что вы являетесь ее мужем?
— Улыбки, объятия и поцелуи, любовь и ласку, товарищеские отношения, и она меня просто балует.
— Очень умно, мистер Стентон. Разве вам не платят два с половиной миллиона долларов, чтобы вы были ее мужем в течение пяти лет?
— Это нет.
— Что бы вы сказали, если бы я сказал вам, что у меня есть доказательства
того, что это правда?
— Я бы попросил, что вы предъявили эти доказательство одновременно с доказательствами того, что вы заплатили мистеру Вашингтону пять миллионов за то, чтобы он выступил в качестве свидетеля и дал лжесвидетельство. Более того, у меня есть этому доказательства. Что ж, на самом деле это косвенное доказательство, но достаточное для любого думающего человека.
— Я не думаю, что когда-либо слышал о концепции косвенного доказательства.
— Я отвечу на ваш вопрос вопросом. Если бы у вас было два с половиной миллиона в левой руке и пять миллионов в правой, и вам сказали, что вы можете выбрать либо то, либо другое, что бы вы выбрали?
— Пять, конечно. Любой здравомыслящий человек сделает именно такой выбор.
— Итак, если бы мне заплатили два с половиной миллиона, чтобы я был фальшивым мужем, я был бы глупцом или сумасшедшим, если бы отказался от пяти миллионов, которые Брайан Мозер предложил мне, чтобы я выступил и сказал, что мой брак был фальшивкой, не так ли?
Было много криков, ударов молотком, тыканий пальцами и угроз судебного преследования, пока я не представил сделанную мной запись встречи с Мозером. Глория безоговорочно выиграла, и судья сказал Мозеру, что собирается порекомендовать окружному прокурору судить Мозера по полудюжине различных обвинений. К сожалению, на записях не было названо имя информатора, на которого ссылался Мозер, хотя все и знали, что это должен быть Джумал, но поскольку не было доказательств, ему удалось увильнуть.
Поездка домой прошла в молчании, пока мы почти не оказались на подъездной дорожке. Большую часть пути домой Глория пялилась на меня, и, наконец, сказала:
— Фотографии шантажа, которые, по твоему мнению, у тебя были, были сняты в ту ночь, не так ли?
— Да.
— Ты заранее знал, что собирается сделать Джумал?
— Да, знал. Я знал, что у меня должен быть способ разрушить его показания о продолжающемся романе с ним, и что они должны быть достаточно реальными, чтобы пройти экспертизу, если будут предъявлены в суде. Единственный способ сделать это достаточно реальным, было сделать это реальным на самом деле.
— Но как ты узнал?
— За это ты обязана Салли Энн, и я сказал ей, что ты проследишь, чтобы она получила большой бонус, когда все уляжется.
Я рассказал ей, как Салли Энн узнала о том, что медицинская история была фальшивкой, как она услышала по телефону предложение Джумала продать ее за определенную цену, и рассказал ей о том, как я был в
Моя первая девственница 
webmaster@3iks.ru