наоборот. Конечно, они тоже хотят начать побыстрее, но им нужно подготовить себя, свои гормоны и соображения к половому акту.
Зная это, я попивал чай из пиалы и поглядывая на расстёгнутый треугольник платья на женщине, гладил смуглую руку. Нужные женщине слова изливались из моего рта, как сладостный мёд в уста прелестницы.
«Ой, мясо то для плова уже готово! – сообщила Фатима, выхватив своё предплечье из моих ладоней. – Дождёшься его?» - я понял, что женщина говорила о блюде, но похоть моя твердила о другом. Я подошёл к кухарке сзади, заглянул через плечо в казан, на то, как она сноровисто действует шумовкой, подкладывая продукты. Попросил объяснить в чём отличие узбекского плова от местного. Хозяйка начала говорить, а я старался (очень старался) запомнить. Но запахи из казана и от влажной женщины, пьянили моё сознание, примагничивали моё тело к женскому, наказывали моим рукам держаться за что-нибудь. Положил ладони на крутые женские бёдра, на которых ощущалась резинка трусов. Протолкнул ладони к животу, а затем вверх под упругие груди. Фатима ни на секунду не прерывала готовку, говорила и ничем не выказывала своё отношение к моей настырности. И лишь когда я опустил руки к лобку и придавил её таз к своему бугру в штанах, женщина изогнула поясницу для лучшего контакта наших чресл. После, накрыв казан крышкой, она повернулась ко мне передом.
«Я посмотрю, как Вася там». – предупредила меня хозяйка, покраснев личиком от моего пожирающего взгляда на очаровательные глазки и прелестные губки. Когда она вернулась из спальни я потянул её за руку - малость посопротивлявшись, поддалась моему приглашению сесть мне на колени. Тонкий шёлк платья пропустил к моим ладоням тепло и нежность азиатской женщины, «выстрелы» сосков, один из которых я придавил пальцами, выпирали из-под ткани, настаивали на том, чтобы всосать их. Я поцеловал запястье хозяйки, как бы благодаря за смирение, и сразу поцеловал её шею, в точку, где пульсировала яремная вена. Женщина лишь погладила меня по шевелюре и тихо-тихо простонала: «Не надо, прошу... я замужем.... О, Аллах, вразуми этого мужчину!» Но её Бог нашептывал мне не останавливаться, так как под тканью платья наличия женского белья я не обнаружил. И вот её мольбы запечатываются моими губами, и вместо них, я слышу только возбуждающий стон. А губки действительно сладкие, а грудки плотные и трепетные, а ляжечки жгуче-влажные. Одна ручка прелестницы, поглаживала мои волосы, а вторая придавливала готовый член, как бы прося его разрядиться, там, в портках, и позволить ей не доводить до греха измены.
Я уже прикидывал, куда положить-поставить азиаточку, чтобы нижняя головка протиснулась в пиздёнку, и только после сотен фрикций закончить ебать, куда разрешит прелестная гурия. Для того, чтобы выпустить похотунчика из портков, мне пришлось ссадить хозяйку с колен. Быстро оголив причиндалы, я посмотрел на лицо Фатимы – оно было алым. Но я догадался, что её смущает не только осознание стыда, но и знание того, что неминуемо произойдёт. Я отодвинул стол от рундука, сел и потянул женщину к себе, одновременно поднимая подол платья. Ладонь моя проникла меж сжатых ляжечек, сразу ощутила все параметры – влажность, влажность и ещё раз влажность, бурлящую от жара плоти.
Потянул её к себе, охватив попку обеими руками – женщина сделала последние шажки и подняв поочерёдно колени, оперла их о сиденье рундука. У Гарсия Маркеса в книге «Сто лет одиночества» есть описание, как мужской орган проник в лоно молодой цыганочки. Так вот, там есть сравнение, что кости таза цыганки зазвенели, как распавшиеся костяшки домино.
Поконторили 