его. Чуть задержалась и сразу колется. А ты долго привыкала? – спросив, мама понюхала чашки лифчика.
Блин, это так совпадает с моими действиями, так возбуждает. Я уже сняла трусики, посмотрела на Олвейс – белёсое, перламутровое очертание "поцелуя" моих губок на ткани прокладки, говорит о моём явном желании...
Но нужно держаться....
***
К счастью мне удалось подрулить к подъезду родителей максимально близко к дверям. По две ходки с мамой мы совершили и опять вспотели. Пока мама определяла мясо в морозилку, я убрала машину с прохода.
Видимо день сегодня такой – всего в десятке метров от машины большой кобель приноравливается оплодотворить маленькую сучку. Виден его ярко-красный пенис. Но рост у собак неподходящий для соития, он даже подтявкивает, и самке тоже не нравится такая вязка, она огрызается, но не отбегает.
"Бедняжки! Вон к бордюру подойдите! Чёрт побери! Пенис явно не соответствует размерам сучки!" – делаю вывод и убираюсь в подъезд, пока не потеряла сознание от фантастических пошлостей. Возбудилась до того, что появилось желание пописсать. Мама ещё раскладывает мясо, а я направила ступни к туалету.... Бля!
Папа оказывается дома... Он в наушниках. Он ДРОЧИТ! Взрослый, 45-летний мужик фапает, как семиклассник.
Члена, правда, с этого ракурса не видно, но ритмичные движения выдают его. На экране монитора фотография обнажённой мамы, сидящей на его паху. В руках у мамы я - голенькая. Мне, наверное, месяца три-четыре – головку я уже могу держать. Мама поддерживает меня под мышками, а ножки мои топчут папин живот. Огромные, сантиметров по десять в диаметре, ареолы бледно-коричневого цвета и в центре соски с большую виноградину.
Оказывается, включён слайд-шоу – следующее изображение: головка пениса едва скрыта малыми губками. Судя по сохранности их краёв, снимок сделан до родов. И так как камера установлена меж ног родителей, ближним объектом является пенис. От этого он кажется громадиной. Чётко видны вены на нём и морщины съёжившейся мошонки. Кресло под папой ритмично поскрипывает, создаёт в моём сознании мелодию соития.
Я едва не упала на пол, когда мама подошла ко мне и тронула за плечо. А потом увидела на что я смотрю. Она потащила меня на кухню. Иду за ней и не пойму, то ли обссыкаюсь, то ли кончаю – но что-то однозначно пролилось на прокладку.
— Я и забыла, что у них сегодня проф. осмотр. – я не пойму: маму то ли трясёт от стыда, то ли она истерично хихикает. – Но что-то рано он дома.
— Мам, ты его голодом моришь? – всё-таки я кончила: писька дёргается в посторгазменной эйфории. Кайфа, правда, ноль, но стало легче.
— Нет! – мама будто шепчет, но громко. – Сам не просит. Видимо на осмотре чего-то натерпелся. Может на медсестру насмотрелся. – понимаю, что и я бы оправдывала мужа. Но словам мамы верю.
— Блин, ма, я поеду уже. А то он увидит меня, начнёт оправдываться.
— Да, да. Езжай.... Коле привет пере...дай.
«Чего это ему привет передавать? Ещё часа не прошло, как виделись. А-а-а, в смысле дать! Ну, мама, можешь об этом не беспокоиться. Дам! И не раз дам. Сама то сможешь погасить своё возбуждение?»
***
Антонина.
И что мне с этим делать? Как быть с тем фактом, что дочь видела мастурбирующего отца? Так! Первым делом погреметь на кухне поддонами морозилки – пусть он сам услышит, решит, что никто не заметил... позорище. Гремлю. Даже уронила лист из духовки. О, вроде зашевелился там.
— Ты чего здесь гремишь? – лицо у Стёпы красное.
— Да случайно уронила. А ты давно дома, а ты мы с Люсей устали таскать пакеты?
Как всё было 