рассказ о себе, Джонатина отвечала, что в баскетболе она ничего не понимает, а предпочитает каботский национальный вид спорта — хоккей. Её история оказалась похожей на историю самой Феи — она была далёким потомком кого-то из колдуний дома Мируа, ей тоже пришло письмо с предложением провериться на наличие генов, отвечающих за магический дар, и поначалу она хотела просто сдать сперму и вернуться домой, но потом у неё самой обнаружились способности к магии Скрюте, ей предложили обучение магии и работу у дома Мируа, и она согласилась. Сейчас Джонатина осваивала свои магические способности и занимала небольшую секретарскую должность в «Портай Аржен», она была помолвлена с одной девушкой из другой ветви дома. Джонатина рассказывала, что продолжает навещать своих родственниц и друзей в Каботе, благо с доступом к сети магических порталов дома Мируа это достаточно просто и дёшево, но сетовала на то, что часть старых подруг перестала с ней общаться, считая, что она «зазналась».
Потом Фея и Хадиджа вернулись в свою комнату и болтали о том и этом, когда в комнате раздался писк, исходивший из-за какой-то занавески на стене, — Фея не сразу поняла, что это, но Хадиджа отдёрнула занавеску, которая, как оказалось, скрывала большое зеркало, из которого на Фею смотрела незнакомая ей старушка. (Значит, зеркало использовалось для связи, занавеска позволяла обитательницам комнаты чувствовать себя спокойно, зная, что другие колдуньи не подглядывают за ними, а пищащее устройство было сигналом вызова). Она представилась как Натаниэль де Мируа, дочь Нормандии де Мируа от законного брака, заключённого после расставания Нормандии с прабабушкой Феи Майей, и она, соответственно, приходилась гостье двоюродной бабкой. Она оказалась довольно милой и доброй старушкой, расспрашивала Фею о её родственницах и о дочери Нормандии и Майи, прабабушке Феи — гостья вынуждена была отвечать, что знает немного, что бабушка Варвара, единокровная сестра мадам Натаниэль, умерла достаточно давно, и она может только пересказать семейные истории о том, как прабабушке Майе и её дочери не давали общаться с иностранкой, как их подозревали власти Союза в неблагонадёжности и всём таком прочем, и как их семью носило по всему Союзу.
Мадам Натаниэль сочувственно кивала в ответ, рассказывала о том, как законная жена Нормандии де Мируа иногда ревновала её к оставшейся у неё в Рутении любовнице и старалась обходить молчанием наличие у её супруги бывшей любовницы и незаконнорождённой дочери, а Нормандия тщетно пыталась узнать хоть что-нибудь о своей дочери, оставшейся за железным занавесом. Мадам Натаниэль показывала Фее фотографии её прабабушки, в военной форме с орденами, в пилотской кожаной куртке и в гражданской одежде, молодой и старой, рассказывала о том, как Нормандия же, заметила волнение гостьи, но Фея так и не решилась заговорить с девушкой о семейных тайнах её дома. Вскоре девушек позвали на ужин (называли его «обедом», но по времени это должен был быть ужин), Фея с тоской влезла снова в платье, и они с Хадиджей отправились в обеденную комнату. Когда Фея увидела на столе только кувшины с соками и стаканы, она решила, что во Франкии, видимо, так принято — скудно завтракать, скудно обедать и ещё более скудно ужинать — она выпила стакан сока, но поняла, что от этого только ещё больше хочет есть, но попросить хозяев дать ей ЧЕГО-НИБУДЬ ПОЖРАТЬ было явно невежливо. Но затем служанки внесли что-то вроде овощного салата, внесли минеральную воду и нарезанный багет, и Фея с аппетитом изголодавшейся девушки принялась за еду. Салат был съеден, и Фея уже думала, что на этом ужин окончен, однако сидевшие за столом
Подарок 2 