ни коллегам, которые разнесли бы сплетни об этом по всему офису, а «испорченный телефон» придал бы этим сплетням совершенно фантастические черты. И не задумывает ли дом Мируа чего-нибудь такого?
Может быть, в комнате установлены скрытые камеры, уже записавшие их с Хадиджей любовные игры, и её будут шантажировать этими видеоматериалами? А может быть, дом Мируа хочет действовать иначе — сделать так, чтобы она влюбилась в Хадиджу и пожелала остаться с ней? Если они хотят второго, то нет, она, Фея, не наивная влюбчивая школьница... хотя эта Хадиджа и правда довольно милая. И ведь её девственность... ладно девственность, современная медицина ведь может девственность и восстановить хирургическим путём, но её невинность выглядела совершенно неподдельной. Не ищет ли она, Фея, тайных хитрых планов там, где их нет? Да и зачем дому Мируа идти на какие-то ухищрения и плести вокруг неё какие-то козни? Что ему нужно от неё — только её кровь? Она настолько важна для дома ведьм-аристократок, чтобы этот дом пытался заполучить её с помощью хитрых интриг? А может быть, таких, как она, бастардок дома в энном поколении, по всей земле сотни или тысячи, и она переоценивает свою ценность для этого дома?
Но когда за витражным окном уже стало светло, и рядом зашевелилась, просыпаясь и сонно потягиваясь, а затем, протерев глаза, взглянула на Фею и улыбнулась ей Хадиджа, рутенка не смогла не улыбнуться ей в ответ — это было всё-таки мило, просыпаться в одной постели с красивой девушкой и видеть её улыбку.
— Доброе утро, — проговорила Фея, улыбаясь. В её голове мелькнула мысль о том, чтобы поцеловать Хадиджу или спросить её, не хочет ли она начать утро с поцелуя, но Фея не могла решиться.
— Доброе утро, — улыбнулась Хадиджа в ответ, пододвигаясь ближе к своей соседке по кровати, словно она тоже думала о том, чтобы начать утро с объятий и поцелуя, и тоже не решалась сказать об этом вслух... и тогда Фея приобняла младшую девушку за плечи, придвинулась губами к её губам, остановившись на секунду, давая Хадидже возможность выразить своё согласие или несогласие. И та не стала возражать или отстраняться — она подалась навстречу своей гостье, и девушки слились в нежном и чувственном поцелуе.
— Ты хочешь... ? — улыбаясь, спросила Фея, оторвавшись от губ назначенной ей в любовницы девушки.
— А... который час? — Хадиджа обернулась, посмотрев на тикающие на стене часы. — А... мы не опоздаем к завтраку?
— А что, если и опоздаем? — развеселилась её гостья. — Твои родственницы ведь и так знают, чем мы тут занимаемся?
— Но... — в глазах младшей девушки мелькнуло смятение, — мы не можем... опоздать к завтраку... когда все будут сидеть за столом... это будет... невежливо? Завтрак придётся готовить снова...
— Ну, если ты так говоришь... — слегка разочарованно вздохнула Фея, вытягивая ноги из-под одеяла. В конце концов, действительно, не стоит утруждать служанок, и, может быть, здесь во Франкии или в этой семье принято всем собираться за столом по часам. — Ладно, у нас будет ещё... восемь... семь ночей вместе, — она улыбнулась, Хадиджа улыбнулась в ответ, и девушки снова поцеловались, прежде чем слезть с кровати.
Потом они по очереди умывались и чистили зубы, и Фея нет-нет да и бросала взгляды на Хадиджу в ночной сорочке, а затем в одних трусиках, когда хозяйка комнаты, слегка смущаясь своей гостьи, стянула с себя ночнушку, ненадолго обнажив своё юное, но уже оформившееся тело, чтобы одеться. Тут Фея задумалась, что надеть ей самой...
Насильное оплодотворение. 