Она вошла в класс вместе с директором и на миг остановилась у доски, высматривая свободное место. Вовка Макаров тоже, как и весь класс, ее рассматривал и сравнивал с другими девчонками. Так, «луноликая», нос градусником, глаза узкие, сиськи маленькие, а вот зад и ляжки – толстые, как у взрослой тетки. И как она ухитрилась втиснуться в эту школьную форму на два размера и на три роста меньше? Впрочем, еще и лучше, будет, что обсудить с Юркой Ефимовым, когда он отболеет и вернется на свое место рядом с Вовкой. А оно будет занято неопределенное время, потому что зрелая девица протопала каблуками, как солдат, и уселась рядом с Макаровым, а ее короткое платье сделалось еще короче. «Это, наша новая ученица! – сказал директор, неопределенно помахав рукой в сторону «тетки». – «Ее зовут...».

— Люба, я! – громко сказала девица, не вставая. – Одинокова.

И протянула Вовке ладонь дощечкой. Он пожал прохладные пальцы, и исподлобья оглядел класс. Так и есть, оппозиция в лице Равиля Низамутдинова, по прозвищу Рэда, и Сереги Куликова, по кличке Куля, криво усмехалась, девчонки хихикали, а многомудрая учительница литературы, проводившая робкого директора до дверей, сдержанно улыбалась. Уж ей-то, как никому другому, было известно, как иногда встречает класс новичков.

На физкультуре Одинокова одиноко сидела на низкой скамейке, сверкая полоской белых трусов. Дурак Куражкин не выдержал, и, высунув в дыру тренировочных штанов член, принялся яростно дрочить, за что был немедленно выкинут из зала сразу двумя учительницами физкультуры. У Куражкина дед был героем войны, и по стратегическим соображениям внуку все сходило с рук, а по тактическим Сашка Куражкин был частенько и нещадно бит одноклассниками, а посему всегда ходил в разбитых очках. Дураку не объяснишь, что он дурак, потому что он - дурак!

Вовка так и сказал Любе, когда она попросила ее проводить, и они вместе вышли из школы. У ворот парни били Куражкина. «За что они его?», - спросила Люба. «Потому что он непроходимо глуп», – пояснил Вовка. – «Пойдем-ка!».

Он ухватил Любу за рукав короткого не по росту пальто и потащил по сугробам вправо, где в металлическом заборе зияла дыра.

— Ты где живешь-то, Люба Одинокова?

— А на набережной.

— Так там старые дома!

— Вот там и живу. В старом доме.

— И туалет на улице?

— Ага.

Люба наконец отцепила рукав от заборного прута и выбралась на волю.

— У нас в это время мороз трескучий, и сугробы в рост человека, а у вас тепло.

— У вас это где?

— В Сыктывкаре. Там еще долго на лыжах будут кататься. До лета.

— А что там еще, кроме снега?

— Река, порт, люди хорошие. Там мамка на кране работала, а тут только в разнорабочие взяли. А все из-за квартиры!

— Какой квартиры?

— Обещали через три года квартиру дать служебную, вот она и вкалывает на подхвате. А пока в гнилушке живем.

— А что в Сыктывкаре не жилось?

— Так мамка опять. Говорит, приедем, выйдешь замуж за москвича.

— И?

— Что «и»?

— Выходишь замуж за москвича?

— Пока нет. Доучиться надо.

— Ладно. Куда идти?

— А вон туда. Мимо двух пятиэтажек, а потом немного по улице Школьной, и мы дома.

Ее дом был действительно гниловат. Нижний венец на северной стороне прогнил сильно, и был кем-то погрызен.

— Крысы?

— Нет, собака! Тут до нас пьяница жил, постоянно забывал кормить собаку, так она прогрызла дыру, пролезла в дом и все там перевернула.

— Смешно. Сейчас собаки нет? А то они меня не любят.

— Нет собаки. Заходи!

В темных сенях Вовка споткнулся о ведра с водой, ушиб ногу и намочил брюки.

—

Эротические и порно рассказы на 3iks

Прочтений: 3442
Последнее: Сегодня в 11:48

Подарок на 50-летие

Стихи про инцест

В гостях у "Сказки"