Теперь стало понятно, почему Алька в последние месяцы зимы за общим столом, как успел невольно заметить Сережа, ограничивалась стаканом сухого рислинга или «Бычьей Крови». И курить перестала совсем. А вот в марте и начале апреля случайный любовник просто её не видел. Все-таки у каждого своя жизнь, и он не был завсегдатаем импровизированного клуба в помещении студии-мастерской на Пятницкой.
Поздним субботним утром Сережа не ожидал никаких сюрпризов, а тихо-мирно валялся в постели, радуясь, что его родители и сестра давным-давно упилили на дачу, наконец-то, отвязавшись от него. Добровольные сельскохозяйственные работы студент воспринимал, как наказание, а не удовольствие. Теперь со спокойной совестью можно было прогулять нудные – ни уму, ни сердцу – лекции по научному коммунизму, не подвергаясь домашним репрессиям за халатное отношение к учебе.
Но отдохнуть от всей души в горизонтальном положении ему помешал телефонный звонок. Кто-то очень настырно не опускал с той стороны трубку минут, наверное, десять, вынудив Сережу подняться и прошаркать тапочками в коридор, к аппарату.
– Ну, – недовольно буркнул он в трубку.
– Проснулся? – поинтересовался ехидный хорошо знакомый голосок. – А я твой телефон еле-еле у Леньки в записных книжках нашла. И ведь главное, записан ты не по фамилии, не по имени даже, а по классу, в котором вы учились.
Просто так она бы не позвонила. Она, в общем-то, никогда ему не звонила, да и сам Ленька последнее время своим вниманием приятеля школьных лет не баловал. Виделись раз-два в месяц в мастерской, а чаще – случайно сталкиваясь возле дома, пили вместе с компанией многочисленных друзей-приятелей вино и – все, пожалуй.
– А должно было? – ответила вопросом на вопрос молодая женщина. – Хотя, нет, может случиться, если ты сейчас к нам домой зайдешь. Или не зайдешь. Тогда не случиться.
– А Леня где? – на всякий случай спросил Сережа, чуть напрягшись от неожиданного малопонятного предложения.
– Где ему быть? – засмеялась Алька. – В комнате валяется, в кровати.
– А надолго к вам?
– У тебя личные дела срочные есть? – удивилась и даже, кажется, разозлилась женщина. – Тогда ими занимайся, а нам не мешай.
О резкой и внезапной перемене настроения беременных студент только слышал краем уха. Среди круга его знакомых и женатых-то ребят было по пальцам одной руки посчитать, а уж отцов и вовсе не было. Но про Альбину он почему-то сразу подумал: «Непраздные капризы...» Откуда он выкопал интересное старинное словцо и почему именно сейчас его вспомнил, Сережа сразу не сообразил, а потом уже не стал задумываться.
– Просто так спросил, дел особых нет, ты же меня только-только разбудила, – решил не поддаваться на глупые женские провокации студент.
– Тогда одевайся и дуй быстрее, – снова пришла в хорошее расположение духа Алька. – Даже не завтракай, я тебя, захочешь, здесь накормлю.
– Ладно, – буркнул Сережа и первым повесил трубку.
Его приятель Леня жил на противоположном конце десятиподъездного дома. Потому молниеносно, как, похоже, желала приглашающая сторона, добраться у студента не получилось. К тому же пришлось еще предварительно и умываться, и бриться. И всю дорогу до квартиры художника Сережку мучила мысль, что же такое могло случиться, если его приглашают, пока Леня спит? В резко возникшую у беременной Альбины потребность потрахаться не верилось. Тогда, осенью, художник все-таки был далеко, да и бросил её в самый разгар возбуждения. А что теперь?
На мелодичный громкий звонок двери Сереже открыла сама Алька, укутанная в просторный байковый халат странной коричневато-зеленой расцветки.
Жена для ганг-банга 
webmaster@3iks.ru