через полчаса и мгновенно почувствовал как брюки расстегивает ручка внимательной девушки. В этот раз она проникла глубоко в трусы и осталась там на страже. Я и не собирался выгонять, положившись на усмотрение дежурной пассажирки. Сон пропал, а член, наоборот, появился на свет под строгие очи нашей самой младшей женщины. Она отвлеклась от однообразно скучноватой дороги и полностью переключила внимание на стоящий член. Играла им – похоже, измеряла: и колечком из пальцев, и сколько пальцев поперек укладывается. Я не отвлекался от дороги, чтоб ознакомиться с результатом по мимике девушки.
И только минут через сорок, когда я опять длинно зевнул, она отстегнула ремень безопасности и опустилась лицом мне на пах.
Я немного занервничал, не проснется ли Мариночка. Почему-то официальной жены я ничуть не стеснялся, чего не скажу о второй жене и маме девочки. Наступали сумерки, дорога не была пустынной, но и не требовала постоянного внимания, как днем. Олечкин минет был не таким профессиональным как у ее мамы, но таким же старательным и чувствовалось, что она от этого тоже испытывает удовольствие. Время от времени она пыталась развернуть голову, чтоб увидеть мою реакцию, ей это не удавалось, но она так и не оставляла попыток, пока я успокаивающе не погладил ее по затылку. Олин энтузиазм подскочил так, что я даже шумно выдохнул от удовольствия.
Впрочем связи с реальностью я не терял и даже обгонял грузовики, а так же уловил изменение в звуковом фоне на заднем сидении. В зеркальце я заметил понимающую улыбку проснувшейся жены и отпустил вожжи. И в этот момент Оля стала поспешно и звучно глотать, пытаясь справиться с потоком. Я нежно погладил девушку по затылку и похлопал по трусам на попе под задравшимся платьем. А когда она выпрямилась, показал на ремень безопасности. Неизвестно откуда появившейся салфеткой Оля протерла мне член, а потом уже пристегнутая, вертелась и изгибалась, но так и не смогла дотянуться, чтоб поцеловать член перед тем, как спрятать в штаны. И этим развеселила меня.
Жена, зевнув, попросила остановиться, я был совсем не против, так как опять накатывала сонливость. Мы все пристроились на обочине, женщины присели у машины, мы с Сашей встали чуть сзади, загораживая собой блестящие в свете пролетающих фар нереально белые женские задницы. Пока заканчивала насущную потребность Мариночка, (мы все еще стояли на посту, а Саша с Олей нежно целовались) Полинка разложила на капоте припасы. И мы поели. Моя выспавшаяся дублерша жаждала сесть за руль, и Полинка, тоже бодрая, села с ней вперед. Усаживаясь, по бокам от Оли, мы с Сашей переглянулись и он неожиданно подмигнул мне. Похоже у этой семейной пары секретов друг от друга не предвидится. Вообще я заметил, что все окружающие прекрасно понимают друг друга, не то что с полуслова, а даже с полувзгляда. Ничего не значащее слово или даже междометие им заменяет целый диалог, а то и спор. У меня ощущения если не инопланетянина, то иностранца в глухой деревне русской глубинки - всем все понятно кроме меня. Должно быть это из-за моих постоянных и длительных командировок. А еще я заметил их сильное влияние друг на друга. То Саша, как это всегда делала Шурка, запрыгивает на меня, когда я возвращаюсь из командировки, то Полина смущенно как Маринка целует меня, едва зайду с работы - и это через двадцать лет совместной жизни. Шурка та вообще по-мужски здоровается за руку, хотя тоже вижу, что рада встрече. Выросла что ли? Саша с Олей иногда треплются на английском бегло, и я их с трудом понимаю,
Обалденная история о Маше, Паше и бабушке 