плетка обняла попку, Юлька от неожиданной смены вскрикнула, так словно ее сильно ударили. — Пожалуйста, я хочу еще ласки, еще немножко и я кончу. — Закрой свой ротик и считай удары. Я нанесла ей 12 легких ударов, после чего отложила плетку на стол и вернулась к соскам, при этом прошлась дорожкой поцелуев по нижней части спины, постепенно спускаясь к колечку ануса. Там мой натренированный язычок начал выписывать круги и губы аккуратно прихватывали кожу. Пальцы продолжали то нежно, то грубо ласкать соски. Юлька была на грани, она текла и молила, что хочет еще, и сильнее. Но я отстранилась и продолжила с плеткой. Юлька уронила голову на стол, и мне показалось, что она плачет.
— Считай. Хриплым голосом вперемешку со слезами Юлька насчитала 15 ударов, последние были уже на грани настоящей боли. Тогда я взяла ее за волосы и повернула лицом к себе и снова начала ласкать соски и клитор, уделяя больше внимания соскам. Ее тело вздрагивало и дергалось, и она еле держалась на дрожащих ногах. Я текла как сумасшедшая, когда мне показалось, что девочка на грани я впилась в сосок грубым поцелуем, а другой сжала пальцам, Юлька вскрикнула и кончила, практически упав на меня. Я положила ее разогретой попкой на стол и стояла рядом, глядя по длинным волосам. — Видишь, ты можешь кончить просто от ласк сосков. — О, да. Это было ни с чем не сравнимо. — она медленно приходила в себя, потрогала ноющие соски, горящую попку.
— Как мне вас поласкать, чтобы доставить удовольствие. Все, что захотите. Я... я... я вас люблю. И Юлька просто вырубилась. Я дала ей время отдохнуть, заварила себе чай, удовлетворила себя, глядя на ее юное тело на столе.
— Ну, что моя развратная красавица, ты готова к серьезному наказанию? — Я немножко боюсь, что не выдержу. Но да, я готова. — 40 розг тебе на сегодня будет достаточно, а в перерыве я нашла тебе еще одну небольшую экзекуцию, пока ты спала. Так что сладкое закончилось, теперь только боль. На колени. И не ныть. За что тебе положены розги? Юлька мигом оказалась на коленям передо мной: — Я вела себя отвратительно с родителями, не звонила, не помогала им. И за это меня следует серьезно наказать. Розгами. По голой попе. — смущаясь добавила девушка и покраснела. Раздвигать ноги передо мной она не стесняется, а сказать про попу — вся красная. Какая стесняшка. Она сама принесла поближе вазу с заготовленными вымоченными в соленной воде розгами. Голая девушка ждала команды лечь на лавку. Сначала она сама стянула лодыжки тугим бондажем, затем я также закрепила запястья.
— Сегодня без кляпа, будешь считать. Ложись давай попой кверху. Чтобы было удобнее сечь, на лавку положили валик из большого полотенца. Так попка была более удобно расположена для удара прутом. Спину, руки и ноги я крепко привязала к лавке, волосы убрала на один бок, чтобы видеть лицо наказуемой. Свист прута не идет ни в какое сравнение с ремнем или плеткой. Один свист уже внушает страх. Когда первый прут опустился на попку, из Юлькиного рта вылетел непроизвольный вскрик боли. — Один. И на попе появилась первая красная полоса. Я старалась класть полосы ровно рядом, но иногда дважды попадала по выпоротому месту. На десятом ударе Юлька рыдала в голос, но старалась считать и пощады не просила, только отчаянно виляла попой. Я порола медленно, давая ощутить каждый удар, ведь боль от удара растекается по попе не сразу, а как бы с небольшой задержкой. И через
Жена названного брата 