тоже старалась изо всех сил, но они находили время уединиться в хижине, чтобы слиться в единую фигуру и произвести на свет очередного голодного младенца. Когда подошел срок, и в хижине появилась повитуха, она обнажила огромный матушкин живот, долго слушала что-то, припав ухом к телу роженицы, и сказала:
— Будет тройня. Я слышу три сердца.
Нас немедленно удалили из хижины, и мы долго слушали крики матушки, ругань отца и оправдания повитухи. Когда все стихло, пришел отец и объявил, что матушка родила трех мертвых младенцев и скончалась сама. Впервые за много лет все дети молчали, тесно прижавшись друг к другу, а отец, прогнав повитуху, начал ладить гроб и крест. Поскольку досок было купить не на что, он разобрал стену сарая. Когда все было готово, пришел священник и сделал то, что должен. Когда траурная церемония завершилась, он забрал последние деньги и уселся за стол помянуть покойницу вином и черствым хлебом.
С тех пор в нашем доме начался настоящий ад. Отец продавал плотницкие инструменты, и на это пил в таверне, а потом развлекался с проститутками, позабыв о детях. Когда же инструменты кончились, он начал продавать детей. Кого в богатые бездетные семьи, а кого – в работники. Первыми исчезли наши старшие братья, а затем и все остальные. К тому времени мы с сестрой, несмотря на постоянный голод, начали неудержимо расти, и вот тогда-то проявились наши различия. Если попросту сказать, Тереза обзавелась большой грудью и длинной щелью, а я – большой, как у мальчиков, штучкой. Вот тогда-то в нашем доме появился изысканно одетый господин, приехавший в богатой карете, и изъявивший желание на нас посмотреть. Отец, как всегда пьяный, сорвал с нас лохмотья и поставил на свет. Господин ощупал мой мужской отросток, недовольно покачал головой, а Тереза понравилась ему больше, и он сказал, что хочет ее попробовать.
— Тереза, а теперь рассказывай ты, – сказала Жозефина и замолчала.
Тереза нахмурилась.
— Тут и рассказывать особенно нечего. Тот господин усадил меня на колени и начал везде щупать – бока, груди, половую щель. Он был очень доволен, а я почувствовала под собой огромный бугор, выпиравший из его шелковых панталон, затем вынул гигантский член, и усадил меня снова. Я поняла, что происходит что-то ужасное, мне было больно и страшно, а когда господин вытащил из меня обмякший окровавленный член, я и вовсе потеряла сознание.
— Господин, уезжая, оставил на столе горку монет, сказал, что это задаток, и он приедет еще, – добавила Жозефина. – Отец схватил деньги и побежал в таверну, где оставался до утра, а я, как могла, вытирала и успокаивала сестру. Господин, и правда, приезжал еще несколько раз, но потом произошел чрезвычайный случай. Отец, видя толстый кошель с золотыми монетами, совсем обезумел. Он схватил последний инструмент, который у него остался, тяжелый топор и ударил господина по голове, а потом схватил кошель и убежал в таверну, оставив нас наедине с покойником. Утром приехали солдаты, унесли мертвого господина, а мы с сестрой убежали, куда глаза глядят. Долго мы скитались по округе, прося милостыню или занимаясь простой работой, пока не прибились к монастырю Сент-Клэр. Добрые сестры нас приютили, вымыли и накормили, а поскольку невзгоды нас закалили, мы стали охранять ворота монастыря, и, наконец, много есть, иногда собирая объедки с монастырского стола. Некоторое время сестры удивлялись моему мужскому органу, и даже приходили на меня посмотреть, когда я мылась, но потом привыкли.
— А как вы оказались приближенными к аббатисе Эрминии? – робко поинтересовалась Кларисса.
— Тогда некоторые монахини подверглись беснованию. Они, голые,
Рождение звезды 
webmaster@3iks.ru