придурочных феминисток. Я хочу, чтобы передо мной открывали двери и пропускали меня вперёд. Я хочу, чтобы мне подавали руку, когда я выхожу из транспорта. Я не хочу таскать тяжести. Мои руки достойны дамской сумочки. Пусть мужчина считает себя хозяином. Всё одно будет так, как захочу я. Но ему легче поддаваться женщине, считая, что он хозяин. Да пусть тешится.
А папаня осмелел, запустил руку под маечку, голую титьку тискает. Тогда я, робко глядя ему в глаза и стесняясь до невозможности, предлагаю избавить меня от юбочки. Он аж на корточки перед мной присел, стягивая с бёдер узкую юбку. Разъела, корова, жопу. Это ещё и от гормональных препаратов, которыми меня пичкали, коля и в жопу, и в спину, когда болела. До сих пор не вышла из меня эта гадость. Сейчас ещё ничего стала. А то разботела до невозможности: титьки по пуду, живот выпирает, жопа в двери не проходит. Американская негритоска, отожравшая телеса на Мак Дональсе.
Папаня шарится у меня в трусах, писюлеску мою ненаглядную мнёт и видит по моим глазам, мент поганый, что мне это ужасно по нраву. Сама тащусь. Если учесть, что последний секс у меня был недели две назад, понять меня можно. У самой уже по ляжкам течёт. Видит, понимает, но принимает мою игру в невинность и смущение. А у меня одна мысль в голове: Да загибай ты уже меня раком и всаживай свой инструмент. Видела как-то случайно, ну, почти случайно, его приблуду. А надо ванну закрывать, когда мыться идёшь. И понимать надо, что в доме взрослый ребёнок, который как раз вошёл в ту пору, когда дети начинают интересоваться различием половых признаков у людей. Правда у меня это произошло лет...Давно, короче. Но всё равно я же ребёнок.
Наконец папаня наигрался с киской, стянул с меня трусы. И сам разделся. А ничего у него паяльничек. Такой прогреет - мало не покажется. Мой любимый размер. Такой и входит, и выходит - замечательно выходит. Минетом его явно не удивишь. Парень знакомый рассказывал, что менты часто вваливают за щеку задержанным за какие-то правонарушения девушкам. Не удивишь, но показать, что доверяю, нужно. Присела на корточки, в рот взяла. Чистый, зараза, а ведь с работы пришёл. Точно какая-то шалашовка обсосала. Ну да мне без разницы. Мне другое надо. И потому, встав с корточек, села на стол, откинулась, упираясь в стол локтями, и раздвинула ноги. Ваша овсянка, сэээр!
Да какая же это овсянка? Это самое изысканное блюдо на данный момент в этом кабаке. И папаня, наклонившись, начал пробовать это блюдо. Не спеша, как настоящий гурман, начал облизывать тарелочку с голубой каёмочкой с краёв. Потом медленно перешёл к серединке. Вновь вернулся на краешки. А я всё жду, когда же он дойдёт до вишенки на тортике. Умммм! Добрался. Ух, гад, как же он меня там ласкал, как трепал своими губами клитор, как теребил губки, как вылизывал мою кисоньку. Я кончила раз, другой, а он всё ласкал и ласкал. Такое впечатление, что лакомка добрался до запретной вкусняшки и теперь не может наесться, насладиться ею. Когда я взвыла при очередном оргазме, папенька правильно посчитал, что слишком много - будет перебор. Можно нажраться до блевотины. Отпустив на волю мою страдалицу, развёл мне ножки, задрав их вверх, и вставил свой колышек.
Не большой, не маленький, как раз подходящий под меня размерчик. Как же я насаживалась на него, с каким наслаждением подмахивала, подскакивая жопой на столе. Дождавшись, пока папенька начал кончать, обняла его ногами, прижала к себе, не давая
знакомства с мамой моей девушки 
webmaster@3iks.ru