людях с разбитым лицом. Никогда не думала, что такое вообще возможно. Столь явное неуважение бастарда к своей семье! И столь открытое проявление этого!
Неужели внутри этого гордого воина есть тот старый огонь дерзости, о котором мне в детстве рассказывал отец? Который позволяет отдельным людям просто плевать на все устои общества и поступать по своему, идя своим коротким путем, ведущим к гибели. Но такой гибели, о которой помнить будут еще много лет!
— Она... моя, сир? — как-то слегка оторопело спросила Лина. Похоже, она тоже не слишком то поверила своим ушам.
— Да, девочка, — Александр оперся плечом о стену. — До рассвета можешь делать с ней что угодно. Хочешь — выеби во все дыры или заставь отдаться стражнику — мне без разницы.
В голосе бастарда слышалась изрядная доля смеха. Нехорошего, зловещего. Сродни злорадству. Будто Александру и самому нравилась эта идея.
Я же просто лежала на кровати, вся красная от возмущения. Я до сих пор не верила в происходящее. Не верила словам своего избранника. Не верила, что его рабыня решится проверить их.
И, как оказалось, зря. Лина с изрядным проворством запрыгнула на меня сверху и, пока я с вызовом смотрела ей в глаза, уселась прямо мне на лицо.
— А ну лижи! — с веселым задором сказала рабыня.
Ага, сейчас. Вот уже прямо начала. Прямо перед носиком у меня маячил чисто выбритый лобок рабыни. Такой ароматный. Я вдыхала запах ее возбуждения. Чувствовала губами ее нежную плоть, которой девчонка едва-едва касалась меня.
— Она не лижет! — с некоторой грустью в голосе заявила Лина.
Я почти сразу же почувствовала, как кровать слегка прогнулась. Александр явно присоединился к веселью.
В других обстоятельствах, если бы бастард попросил, я бы с удовольствием вылизала даже эту рабыню, чтобы угодить ему. Лишь бы привлечь его внимание, увидеть его похотливый взгляд на своем теле. Но сейчас — нет. Я сопротивлялась как могла, отчетливо понимая, что не хочу быть игрушкой для какой-то рабыни!
Я почувствовала как между моих ног вторглась мужская рука. Александр легко раздвинул мои ножки в стороны, тут же войдя в мое лоно. Тело отозвалось легкой болью — возбуждения почти не было. Впрочем, Александру понадобилась всего пара движений, чтобы моя щелка наполнилась влагой.
Движения его пальцев внутри моей дырочки были до того приятны, что я немного поуспокоилась. Быть может, бастард просто затеял странную игру, которую я не сразу поняла? Если Александр будет продолжать свои движения, то я, пожалуй что, согласна немного поиграть.
И вдруг мое тело пронзила резкая боль. Я выгнулась дугой, судорожно открыв рот.
— Лучше делай что тебе приказано, Диана, — холодный тон Александра ожег меня.
Я чувствовала себя так, будто меня стеганули хлыстом! Все возбуждение сняло в один миг, лишь влажная щелка напоминала о том, что оно только что было.
Но, что еще хуже — я не желала, чтобы это ощущение повторилось. Дикая, неистовая боль, пульсирующая где-то между ног сильно подавляла меня. Я поняла, что мое сопротивление оказалось сломлено.
Я приоткрыла ротик и высунула язычок, едва заметно коснувшись половых губок рабыни.
— Глубже! — услышала тут же ее приказ.
Как я до этого дошла? Почему? Что случилось? Почему мое тело послушно выполняет приказы какой-то рабыни!?
Вопросы проносились в голове, а мой язык между тем погрузился во влажные недра рабыни. Мне на язычок потоком хлынули терпкие соки этой девчонки. Я хотела было наклонить голову, чтобы они стекли по щеке, но Лина проворно раздвинула свои ножки чуть пошире и придавила мою голову к кровати.
Я не могла даже пошевелиться! Рот мой был широко открыт, плотно обхватив нижние губы
Аннушка 