— предо мной предстали Джереми и Ричард, — обнаженные, с набухшими и торчащими членами, с раскрасневшимися от боязливого азарта лицами.
— Ах! Как вы смеете?! — кажется воскликнула я, потому что они сразу же накинулись на меня. Ричард обхватил меня за талию и прижал к моему животу свой вздыбленный орган, уговаривая меня молчать, чтобы не услышала Эми. Я задохнулась и дико забилась у него в руках, но все было бесполезно. По правде говоря, все мои попытки освободиться были полностью пресечены Джереми, занявшим позицию позади меня и прижавшимся своим членом прямо к моим ягодицам.
Боже правый, с какой легкостью пошло теперь мое перо по бумаге, когда я дала ему волю!
— Пошли вон! Вон отсюда! Боже мой! — стонала я, пока Ричард страстно пытался меня поцеловать. Их пенисы терлись по мне, возбуждая меня помимо моей воли, и без того ослабленной мыслями и вином. Джереми схватил меня за руки и прижал их к бедрам, работая своим жезлом промеж моих ягодиц, в то время как Ричард пытался пролезть ко мне в шелковистое устье.
— Давай, мама, позволь нам сделать это! Пожалуйста, — шептал Ричард.
Тогда я неожиданно сама для себя закричала — это был последний крик моего отчаяния.
— Мама! Что случилось? — из-за дверей, ведущей из холла, послышался голос Эми.
— Я... я... я... наступила на шпильку! А теперь иди спать! — отозвалась я, понимая, что своим ответом я полностью отдаю себя на волю их вероломства. Они поняли, что я больше не посмею кричать. Почти беззвучная борьба, которую я вела, не помогла мне, и меня повалили на спину на кровать, мои плечи оказались прижаты Ричардом, тогда как я хрипела свои мольбы к нему. Я молотила ногами, но Джереми схватил их руками и раздвинул их, а затем, упав на меня, направил свой член прямо в мое гнездышко.
Напрасно я брыкалась, напрасно царапала Ричарда. Член проскользнул внутрь.
— Старик, сначала я трахну ее первым, а потом ты, — прохрипел Джереми.
— Ри... Ричард! — взвизгнула я, но в тот же момент Джереми вошел в меня до самого конца! О, Боже мой, эта жалящая сладость отвердевшего мужского жезла, пульсировавшего в моих сомкнутых недрах!
— Ааах, нееет, нет, нет, нет! — услышала я свой собственный стон, свой крик, который, впрочем, остался всего лишь моим горячим дыханием во рту Ричарда. Живот Джереми прижался ко мне, его стал ходить туда и обратно — и не поспешными толчками, как можно было бы от него ожидать, — а медленно и равномерно. Он явно был своего рода наставником, и возможно уже женатым. Помимо своей воли, я быстро пришла к финалу, пролившись почти сразу же, и увлажнив его орган.
— Она кончила, старик, теперь отпусти ее. Теперь она вся моя, — выпалил Джереми.
Святые небеса, если бы они удерживали меня все время, пока это продолжалось, тогда бы я могла, по крайней мере, остаться с чистой совестью. Но нет! Ричард отошел в сторону, а Джереми навалился на меня всем своим телом. Я плакала и угрожала, но он уже овладел моим ослабевшим ртом и жалил меня своим языком, наполняя меня своей похотью и наслаждением. Именно здесь я переступила черту, которая должна была означать мое молчаливое согласие с этим порочным действом. Была слышна работа наших губ, и все эти сладостные и чмокающие звуки, рождавшиеся нашими губами и телами, слились в одном запретном союзе.
Это продолжалось в нашей полутемной комнате что-то вроде долгого томительного часа, из которого в памяти осталась лишь бессвязная мозаика событий. Я стонала, выгибалась, всхлипывала, но все
Беременная соседка 