“голую жопку”, повернулась, показав Вахтангу “свой голий жопка”, и исчезла за дверью. Вахтанг же указал мне на кресло в одной из ниш и сказал:
– Садысь, Лэнааа, падажды, сэчас ми тэбе абэдат будэм.
С этими словами, он повернулся и подошел к плите, где Сашка хлопотала над жаревом. Девчонка тут же повернула ручку плиты, выключила газ и, протянув к Вахтангу тонкие руки, подпрыгнула и со словами:
– Вахо, ти пришёль! Уже всо гатово! – повисла у него на шее. Он подхватив Сашку обеими руками под попу, приподнял её над землёй, и они долго и смачно поцеловались. Тут Вахтанг принялся своими большими мохнатыми ладонями мять сашкины ягодицы, при этом юбка на ней задралась, попа её заголилась, и я ясно увидела, что под юбкой у Сашеньки нету трусов. Вдруг Вахтанг, одною рукою продолжая держать и мять сашкины ягодицы, засунул большой палец второй руки под резинку своих штанов и, наклонившись, ловко стянул их с себя вниз по колено вместе с трусами. Потом он перешагнул одной ногой за другой через штаны и отфутболил их в сторону, оказавшись снизу полностью голым. Его чудовищный член выпрыгнул на свободу, качнулся из стороны в сторону и стал, пульсируя, змеёй загибаться кверху. Вахтанг, продолжая держать одной рукой за задницу висящую на нём Сашку, другой расстегнул на ней юбку и тоже отшвырнул её прочь. Потом он засунул палец освободившейся руки Сашеньке в задницу, а второй рукой, ухвативши себя за напрягшийся ствол, начал ввинчивать его ей в утробу. Она сладко визгнула и ещё теснее прижалась к нему, а он обеими руками массируя, терзая и тиская её маленькие ягодицы, принялся насаживать её, как цыплёнка, на вертел, подбрасывать её вверх и вниз, словно плясал под конвульсивную песню Майкла Джексона. Я смотрела на них, вылупив глаза, и, в оцепенении, не могла шелохнуться. Вахтанг громко сопел, кряхтел и охал, а Саша ахала и повизгивала, будто ей было горячо, но приятно.
Вахтанг, меж тем, вдруг, ухвативши своими ладонями Сашеньку за бока, приподнял её вверх, снял со своего агрегата, развернул её ко мне передом, и о ужас! Что ж я увидала? Меж её согнутых, как у цыплёнка, девичьих ножек раскачивался из стороны в сторону самый настоящий мальчишеский член, разве что, только вот без яичек. Небольшой, неизмеримо меньший, чем у Вахо, скорее похожий на сосисочку “Папа может”, но совсем настоящий, залупленный и даже слегка напружинившийся.
От этого зрелища я прямо вся... не могу подобрать слово... обалдела... нет, офигела... нет, не то... А! – Опупела! Вот именно! Да! – Опупела. Я сижу такая вся опупевшая и таращусь на них, на обоих. На эти их палку колбасы и сосиску... А этот снова засунул ему свой дрын под торчащий к небесам член и качает его на руках, насаживает, натягивает, приподнимает... и хоп... хоп... хоп... Я чувствую, у меня у самой там всё повлажнело. Малой вдруг выгнулся весь, затрясся, заизвивался, закатил глаза и заверещал глухим голоском, из его лиловатой залупки вылилась белая капелька, А этот зверь вдруг резко поднял его вверх сорвал со своего чудовищного дрына и обстрелял ему задницу струями белого киселя...
Потом Вахо обнял его, прижал его к себе, как игрушку, выглянул и за его плеча, посмотрел на меня с белозубой улыбкой и говорит лукаво:
– Лэначка, милий, што глазы так витащил? Ны когда гемрапродит нэ видал?
Я сижу, молчу, только головой помотала: “Нет, мол, не видела никогда”, – а он тогда взял одной рукой его под коленку, приподнял, растянул, как цыплёнка, подошёл ко мне ближе, повернул промежностью в
как я была в рабстве у космических пиратов.часть3 
webmaster@3iks.ru