закрыла глаза. Но он не торопился, стараясь внимательнее разглядеть свою прекрасную русалку. Губы её шевельнулись и, не открывая глаз, она прошептала:
– Ромка он опять стоит у тебя, ну разве мы не достаточно занимались этим ночью, как бы с тоской произнесла она
– Это утренняя эрекция дорогая, и она бывает у всех полноценных мужчин, не зависимо от их желания и хотения, на всякий случай оправдался он.
– Кстати, с добрым утром родная.
Роман поцеловал в губы супругу, и обнимая за спинку, прижал её крепко к себе. Всё так же, не открывая глаз, она прошептала:
– Дорогой, не так сильно, ты мне груди раздавишь, а они так болят почему – то последнее время. Ромка, я так боюсь признаться даже себе, но мне кажется я беременная.
– С чего ты взяла? У тебя насколько я помню, они были в канун свадьбы, так ещё месяца не прошло. А через недельку посмотришь, вот тогда и выводы будешь делать, если они не придут.
– Но грудь – то ноет слегка, и даже болит, когда сильно придавишь.
– Ты раньше времени себя не накручивай, груди болят так же к месячным, ты вспомни себя, как было в прошлые разы.
– Да поднывало немного, но сейчас кажется больше.
– А может ты их где – то застудила? А ну, давай растирайся, и бегом из воды. Скомандовал муж.
Они выходили на берег, и разочарованный и озабоченный муж, что не удалось заняться сексом в воде, не заметил, как там по близости оказался Максим. Он всегда появлялся в нужный и момент и в нужное время.
– Ребята, как водичка, вам не подать полотенца, а то с утра как – то прохладно.
– Макс, а не пошёл бы ты далеко, далеко, и без куска хлеба!
– А зачем? Не поняв смысла, спросил он друзей.
– За нашими трусами беги, а полотенца здесь брось.
– Я сейчас мигом, развернулся он, и прибыл раньше, чем они дошли до полотенце.
– Макс, ты что вообще уже нюх потерял, для приличия отвернись, ведь перед тобой стоит чужая жена. Моя жена, и мне неприятно, когда на неё глазеют посторонние мужчины.
– Ну я же не посторонний. Казалось, что после этой ночи мы стали как единое целое, мне кажется, что мы одна семья.
– Какая семья, ты что совсем "охуел", или дебилом прикидываешься, пидор несчастный, не сдержался Роман.
– Ребята, вы что, я думал:
– А тут "нехуй" думать, оставил трусы и "съебался", а то я за себя не отвечаю, уже в гневе начал ругаться Роман.
Терпению наступил конец, и его словно прорвало, он поносил Макса всякими благими словами, и в концовке сказал, что если тот хоть ещё раз приблизится к его жене, то он опустит его не при ней, а перед всем отделом милиции.
Макс стоял как оплёванный, он ни как не ожидал такого поворота событий. Теперь не зная, как вести себя далее, он выслушивал высказывание казалось бы, своего товарища, непринуждённо поглядывая на его обтирающуюся полотенцем жену.
Лера натянула трусики, одёрнула их, и обмотав себя полотенцем поверх груди, прошла мимо мужчин. Она не хотела участвовать в их разборках, поэтому отправилась отдыхать в свою машину. Роман пошел следом за ней. Настя лежала на заднем сиденье, а они расположились на переднем пассажирском и водительском, слегка наклонив спинки кресел.
Все трое проснулись ближе к обеду, от жаркого солнца, и духоты в закрытом салоне. Макс покрутившись в одиночестве, осознал свои действия, и потеряв всякие надежды, собрал вещи и уехал не попрощавшись. А троица освежившись в воде, вскоре тоже покинула лазурный берег реки, и отправилась в город.
Выходные,
Вечный голод 