не хотела закрывать ее рукой от струйки. Минута кайфа заканчивалась и струя сменилась последними падающими каплями, я подставила лицо и каждая из них обласкала мои щеки.
Профессор молча зашел в дом, я встала и хотела проследовать за ним в тепло, но парни, неуклюже столпившись на пороге, переглянулись и начали расстегивать брюки.
Очевидно, намечается продолжение, я быстро скинула халат на землю и подставила свое тело. Три члена налитых, но неэрогированных, прицелились в меня и первым выпустил струю парень, стоявший слева. Он закинул голову и закрыл от удовольствия глаза. Хотя, может быть, из-за отвращения. Его струя разбивалась на моей груди и горячими потоками стекала вниз, приятно обжигая сиськи, живот, промежность и ноги. Вот и остальные оба, играя членами вверх-вниз одарили меня золотистым напором. Обильно они заливали мое лицо, я плотно зажмурила глаза и приоткрыла рот, солоноватая моча, похожая на теплый чай, обожгла возбуждением язык. Я осмелела и широко открыла рот и упругие струи начали бить по нежной коже, не всегда попадая в рот. Когда потоки ослабли, все мои волосы были промокшими пахучей мочой, я выплюнула изо рта и присела за халатом. Становилось холодно, сумасшедшее возбуждение трясло меня и требовало разрядки.
Я пробежала по ступенькам и в доме обрела тепло. Возле входа профессор уже приготовил тазик и два ведра теплой воды с ковшом. Чтобы не позволять стекающей моче пачкать дом, я сразу скинула халат и вступила в таз. Экономно расходуя воду, я поливала себя из ведер, хорошо, профессор нашел полупустой флакон шампуня. Кое-как я обмыла голову и тело, не одеваясь в нетерпении прошла босиком к кровати. Растянутые пружины со скрипом приняли мой вес, я раздвинула ноги и приложила два пальца к трепещущей писе. Со стоном я гладила текущую вагину и безразлично смотрела, как на диване, абсолютно не обращая на меня внимание, миловались голубки. Профессор сидя на диване, держал за голую попу парня и жадно вбирал ртом его член. Я полулежа поглаживала пальчиком клитор, потом погружала его в жаркую тесноту влагалища. Все это время я смотрела на кайфующее лицо парня, он закрыл глаза и подставил свой орган профессору. Внезапно его лицо обрело страдальческое выражение, губы сжались и он застонал. Понятно, что в эту секунду Иван Иваныч получал в рот молодую здоровую сперму, пока мычал и сопел носом. Остальные двое, сидя на том же диване, просто лениво надрачивали друг другу.
Когда я проснулась, за окнами было темно, чей-то заботой я не замерзла, накрытая старой шинелью, а за столом сидели пили чай профессор и трое его студентов.
Соседушка и похоть 