ширинки, потом потянулась к ремню. Одной рукой совсем не получалось, пришлось помогать другой. Дело шло с трудом, я не помогал и думал, что есть на свете справедливость. В юности с застежками бюстгальтеров намучился, теперь наступил мой черед смотреть на страдания других.
Уважаю Горжиевски, хороший работник хорош во всем, за что ни возьмется. Никакой торопливости и нервозности не было выявлено в этом, несомненно, трудном и непривлекательном деле. Ремень был ослаблен и расстегнут, молния брюк опущена, края ширинки разведены в сторону, рубашка расстегнута и поднята, пуговицы на трусах аккуратно расстегнуты. Мой член был освобожден из тесного плена ласковой и заботливой женской рукой.
— Ого, Шеф, он у вас огромный.
— Ничего выдающегося, Горжиевски, средний, обычный хуй. Не жаловаться же ей, что примерно в каждую десятую мою женщину он просто не помещается, а большинству остальных больно. Приходится быть осторожным и аккуратным, постепенно растягивая женщину под свой размер.
Александра еще раз взглянула в мои глаза, вздохнула, опустила голову и взяла в рот. Сосала она добросовестно, не глубоко, как леденец. Обширной практики и опытных наставников в ее жизни явно не было. Минут через пять добросовестных усилий она освободила рот, с корточек плюхнулась на попу.
— Я больше не могу, рот устал и ноги затекли.
— Хорошо, я помогу, только все проглотишь. Встань на колени.
Дрочу себе сам. Александра смотрит не отрываясь.
— Бери в рот и ласкай язычком, командую я.
Язык трется о залупу, и через несколько секунд я начинаю кончать. Льется из меня много и долго. Не отпускаю до самой последней капли.
— Молодец, Горжиевски, хорошая работа, говорю я. А что еще может сказать правильный руководитель?
— Только я не могу считать, что я тебя выебал. Поэтому подготовься и предупреди, когда будешь готова. А вообще, ты молодец.
Через три дня.
Мы работаем, папка с текущими бумагами подходит к концу, но Александра не уходит, смотрит на меня и куда делась ее у
веренность.
— Шеф, я сегодня готова, ну, Вы понимаете?
— Хорошо. Закажи номер в гостинице, которая поближе. Все таки офис не место для таких способов стимуляции мозга.
После работы мы дошли до отеля, поднялись в номер.
— Горжиевски, шагом марш в душ.
Я открыл бутылку коньяка, порезал лимон, приготовил рюмки. Разделся и тоже пошел в душ. Столкнулись мы в дверях. Когда вышел из душа, девочка, закутанная в большой халат, комочком сидела в глубине необъятной кровати.
— Горжиевски, так не пойдет. Снимай с себя все, садись вот тут и ножки шире раздвинь. Ты должна знать, что я вижу все твои прелести. И ты меня должна видеть. А теперь ты будешь мне рассказывать, что я сегодня, по твоему, буду с тобой делать. Что и как, каким, по твоему мнению, извращенным способом. Подробно будешь описывать, с мелочами и художественными фантазиями. И каждые пять минут будем выпивать по рюмке коньяка. Поехали.
Первые три рюмки девичьи фантазии были стеснительными, скудными и не завлекательными. Приходилось все время задавать наводящие вопросы. После четвертой я заметил как на ее пизде появились капельки возбуждения. Значит, метод был выбран правильно и она сама себя возбудила. Пара идей у нее были вполне такие креативненькие. Чего только не придумает сотрудник, если его поощрить, например, хорошим коньячком.
— Горжиевски, раздвинь свою прелесть и покажи мне клитор. Я теперь погладь его пальчиком. Нет, не прекращай гладить, не ленись.
После пятой способность фантазировать и рассказывать была полностью потеряна. Александра откинулась на подушки и ожесточенно мастурбировала. Я подошел к кровати.
— Стой. Подними ножки вверх и держи их руками.
Я смотрел на возбужденную женщину. Глаза у нее были закрыты, учащенное дыхание, ноги раздвинуты и
Переночевала 
webmaster@3iks.ru