вдыхая тепло родного дома и аромат горячего пирога, доносящийся из кухни.
– Бабуся, встречай блудного внука!
– В дверях своей комнаты появилась Наталия Лукинична в переднике и пёстрой косынке, завязанной на затылке, произнеся трагическим голосом:
– Паша, тебя выгнали из больницы?!
– Отпустили повидаться с любимой бабушкой, ты разве не рада видеть меня?
Выпростав руки перед собой, Наталия Лукинична шагнула навстречу Павлу, уронив седую голову на грудь внука.
– Ну и славно, вот и ладно, Павлушенька! А чего без Айгули пришёл? Я ей наказывала, чтобы после твоей выписки вместе пришли. Она, что за вещами пошла?
– Да не гони ты коней, бабуля. Я с ней толком и дня не провёл, а ты сразу вещи тащите. Я к вечеру её пригласил на свидание. Всё как положено: первое свидание, первый поцелуй, а там и всё остальное... Бабусь, как пирогом пахнет, аж голова кружится, а я не жрамши из больницы к тебе бежал.
– Да всё у вас уже было и свидания, и поцелуи, и всё остальное тоже. А вот бабушкиного борща и мясного пирога не было. Ну раздевайся, идём кушать, неслух. Я уж собиралась тебе пирожка в больничку снести, а ты сам пришёл.
– Меня на дневной стационар выслали, больно прожорлив, говорят. Сейчас поем, потом полезу в ванну, – решил Пашка, усаживаясь на своё место за столом у окна.
– Я уж как всегда напротив тебя на свой стул, а это местечко для нашей Айгули в самый раз будет. А детки пойдут, то стол от стены отодвинем, кухня большая.
– Да не спеши ты, найдём кого куда посадить, мне так больше нравиться с тобой сидеть, бабусь, – попытался внук остановить восторженную фантазию старушки.
– Да я спать ночью не могу, всё жду, когда у вас семья образуется. Не забыл, поди, как с родителями сидели за этим столом, сердце аж заходится, как вспомню их. Не было случая, чтобы порознь хоть раз обедали. Уж так, как твоя мамка за отцом ухаживала, только Айгуля сможет. Любила я своих деток..., – Наталия Лукинична прижала к заплаканным глазам концы своей косынки.
– Бабусь, ну чего ты принялась вспоминать, что когда-то было, – произнёс Пашка, – всё я знаю, кто где сидел. Я в стульчике детском, ты рядом с дедушкой, родители справа. Когда деда не стало, меня посадили на его место.
– Не будь тебя, Пашенька, то после нашего дедушки, а там и твоих родителей, я не прожила бы и дня. Это дедушка там упросил кого-то, чтобы твоих родителей ему прислали, только о себе и думал, прохиндей старый, а мне тебя оставил, Любил он свою сношеньку, пуще сына родного, просто таял на неё глядючи.
– Всё! Поел, сыт, Наталия Лукинична! Устроила день поминовения по ушедшим. Спасибо, моя родная! Я в душ, собираться пора, опаздывать на свидание с девушкой неприлично.
Уже в прихожей, пока Павел натягивал на себя куртку, Наталия Лукинична засунула ему в карман свёрток ещё тёплого пирога.
– Это ещё зачем? – Возмутился тот.
– Молчи эгоист, это для Гули, ей с работы и поужинать будет некогда, самому бы догадаться. Твой папка к Надюшке без гостинца не ходил, хоть конфеток, а прихватывал, чего там студенты едят после занятий – запротестовала старушка.
– Нет! А что нормально!.. Прямо в театре развернём пирог и такой духан пойдёт, к нам все зрители подсядут поближе, да ещё артистам будут передавать на сцену. Тут навернула, на всех хватит.
– Не зли бабушку, охламон чертов! – провожая за дверь внука, ворчала она, – ночевать придёшь или в больницу сразу?
Катя. Баня. 
webmaster@3iks.ru