просящим прощения жестом — он явно не ожидал, что формат их свидания будет таким официозным, оделся бы более соответствующе ей. Когда естественно обнимает и целует поднятое к нему красивое лицо, Маша мгновенно выходит из ступора и отворачивается. Затем переставляет сумки и пересаживается на другой стул, спиной к залу.
— Маш, посмотри, — щебечет подошедшая к столику мама, — а это не ваш учитель по физике? Тот, к которому вы с Юрой на факультатив ходили? Я хотела было подойти поздороваться, но он с женщиной, неудобно стало.
— Да? — Маша всеми силами старается натянуть безразличную маску на лицо, — не знаю, может и он.
— Эх, какой интересный мужчина. Пусть ему повезет на этот раз, — вздыхает мать.
— О чем ты? — не в силах подавить желания хоть что-то узнать, спрашивает Маша.
Мама хитро прищуривается, наклоняется к дочке и начинает шептать, как по секрету:
— Мне Люда Чернова рассказывала. Она с его женой в одной компании работала. Та ему изменила с боссом. Он как узнал, сразу на развод подал, не принял обратно. Не понимаю, как можно такому мужчине изменять!
— Мам, это все сплетни! Как ты можешь такие гадости дальше разносить? — возмутилась Маша.
— Фу ты, ну ты, — обиженная попранным доверием мама отстранилась, — и что такого, если это правда?
К счастью, официантка приносит заказанные салаты, но настроение у обеих безнадежно испорчено. Маша злится — на себя, на маму, на Германа. Мать корит себя, что забылась, повела себя с подростком как со взрослой, а та снова в колючку обернулась, стоило поверить в возрождающуюся материнско-дочернюю дружбу.
Пройдя пару магазинов, когда уже ничего не радовало глаз, решают ехать домой. Там Маша сразу же запирается в своей комнате, сказав, что болит голова.
Долго лежит, уставившись в потолок, не в силах даже плакать. А что она хотела? Он честно сказал, что встречается с кем-то. Не давал ей никаких обещаний. Это не ее дело, что он изменяет той своей постоянной возлюбленной с ней, с Машей. Ее это не касается. Но в душе медленно разворачивается война, как химической кислотой, обжигая внутренности. Не так страшно быть его любовницей, страшно быть одной из многих. Сможет ли она уважать себя, если согласится на отношения с ним, зная об этом? Гордость велит все прекратить, не ходить к нему в понедельник, но сердце не хочет слышать доводов разума, рвется к нему, надеясь, что он объяснит, развеет сомнения, пусть соврет, а она поверит...
Самой становится мерзко от того, какой слабохарактерной она стала. Почему не в состоянии забыть его, чем он привязал ее, чем держит? Волшебными губами и руками? Оргазмами, сносящимися крышу? Или серыми глазами, в которых она видела что-то большее чем симпатию?
Маша застонала. Не хватало еще стать как те девчонки, что сначала с ума сходят от любви, нарочито и демонстративно всем доказывая, что способны на все что угодно, ради большого светлого чувства. А потом, как надоедят, идут по рукам, выставляя каждого нового парня своей победой, а не поражением. Она всегда себя считала выше этого, смотрела на таких с жалостью и долей презрения, а теперь сама чем лучше?
Отмучившись ночь, пребывая в страхах и сомнениях, взвешивая все за и против, наутро Маша проснулась бодрой и деятельной. Засела за учебу и постаралась не думать. Завтра она пойдет к нему, как договорились, и спросит напрямую. А там будь что будет!
***
Поднималась по уже знакомой лестнице на третий этаж Машка в холодной решимости все прекратить. Да, ее к несчастью, угораздило влюбиться в учителя. Да, она отдалась ему по
Богиня спермы ч1 
webmaster@3iks.ru