и коротко сказала: «Отвернись!». Вовка пожал плечами и повернулся к зеркалу, в котором исправно отражались он и Таня. Она сначала сняла тонкий белый плащ, потом секунду подумав, стянула через голову тонкое шерстяное трикотажное платье, осталась в одном белье, то есть в большом белом бюстгальтере из плотной ткани и таких же старинных панталонах до середины полных бедер. Затем Угарова надела халат и разрешила повернуться. Таня, какая же ты – дура, подумал Вовка, а, может, слишком хитрая. Драть тебя некому!
Татьяну Угарову сорока пяти лет действительно некому было драть. Она не так давно развелась с мужем-алкоголиком и осталась жить с малолетним сыном в одной квартире с отцом-метростроевцем, персональным пенсионером и пьяницей. Поэтому было ясно, откуда берется этот необузданный флирт, а, возможно, и большое желание. И в принципе удовлетворить это желание Макаров был готов.
Переодевшись в рабочий халат, Татьяна вышла в дверь. Ну, а куда ходят женщины чаще всего? В столовую? Нет. В библиотеку? Нет! В туалет? Несколько раз на дню. Пис-пис, как-как, прокладки и т. д. Вовка осторожно выглянул в коридор, точно! Таня была в туалете без дверей, и уже сняла халат, бюстгальтер и панталоны, и размахивала ими, как белым флагом. Она сдавалась на милость победителя! И при этом улыбалась смущенно и нагло одновременно. Вовка тихо вернулся в лаборантскую и быстро скинул брюки и трусы. Его почтивший память последнего полугодичного совокупления вставанием мокрый член торчал, а Макаров был готов морально и физически. ГТО, в общем. Татьяна вплыла в комнату в своем синем халате, застегнутом на одну пуговицу, которую, она, к тому же, расстегнула на пороге.
Вовка был прав, когда считал, что Таня была волосатой. Но то, что до такой степени, он предположить не мог! Мало того, что на лобке у нее рос целый куст блестящих, как антрацит, волос, волосы еще кустились на животе, и взбегали узкой дорожкой к грудям, где хороводились вокруг темных, почти черных сосков! Макаров мог поклясться, что при ходьбе Таня хлюпала, как старая дырявая калоша после дождя. Она, молча, подошла к нему, повернулась, задрала подол халата к спине и замерла, опершись полными руками о стол. Она была готова к случке, как готова к случке старая корова, пришедшая в последнюю охоту, почуяв молодого быка.
— Порадуй старушку! – глухо сказала Угарова, и Вовка решил ее порадовать. Он, не торопясь, погладил шершавые ягодицы, раздвинул их, «полюбовался» на коричневый «глаз» ануса и, ухватившись за завитки волос, «распахнул» толстые губы, обнажив влагалище, широкое и темное, как тоннель метро. Туда Макаров и отправил свой «поезд», состоявший из паровоза и двух вагонов.
Что было потом, Вовка запомнил плохо. Он, прилипший к ее потной спине, бешено долбил ее широкое влагалище, доставая до матки, пару раз спускал и начинал снова, не вынимая. И замер только тогда, когда в лаборантскую вошел профессор Алексей Егорович Савостин, минуту рассматривал страстно совокуплявшуюся пару, громко хмыкнул и прошел к себе в кабинет, откуда раздался его голос: «Таня, зайди!»...
Когда они, Таня и Вовка, увиделись в понедельник, Угарова похвасталась:
Обмани меня однажды 
webmaster@3iks.ru