Сказать, что я был в шоке, не сказать ни чего. Я был в прострации. Я налил себе полстакана водки и, не дожидаясь дам, осушил его. Видеть такое я был не готов. Но и встать и уйти я, честно говоря, не хотел. Любопытство заставляло меня остаться. А тем временем женщины раздевали меня. Играя на моём теле пьесу в шесть рук, довели до бешеной эрекции.
— Что это с ним? — Услышал я давно ожидаемый вопрос.
— Одна очень пугливая женщина чуть не оторвала.
— А! Я слышала — склещивание? — вставила девочка-Леночка.
— Больно?
— Уже нет.
Опускаясь передо мной, все трое, меняясь как в хороводе, ласкали мой член на все лады, доводя меня до исступления. Все трое оказались голыми. Меня вывели на середину комнаты и стали тереться об меня телами, гладить руками, целовать. Мои руки благодарно скользили по этому разнообразию, натуры, не выделяя и не упуская никого, награждали каждую прикосновениями по самым интимным и эрогенным местам. Вдруг все трое опустились на колени и, передавая член, как эстафетную палочку, стали, состязаясь в умении, делать минет. Если бы не утренний марафон, высосавший из меня, казалось, все соки, я бы давно изверг семя на эти приятные мордашки.
— Вера Иванна, давайте начнём с вас. Повернитесь ко мне попой.
— Сашенька, — благодарно улыбнулась на моё предложение, — я больше предпочитаю классику. Пойдём. — Она взяла меня за член и повела в спальню. В маленькой комнате кроме гигантской кровати не было ничего, а на стенах и потолке всюду висели зеркала, многократно отражающие наши обнаженные тела.
— Это от покойного мужа — развратника, осталось. Тебе нравится?
— Ещё не знаю, но впечатляет.
— Он здесь такие оргии устраивал! Так, что не удивляетесь вольности нравов в нашей семье. Всегда всё было на виду. Всем всё дозволено. Он, пожалуй, только Леночку щадил, до поры до времени, возможно. Его дочь все-таки. Да, да. Не удивляетесь. Дочь от дочери. Только подпускал её к своему члену пососать, поиграть, да сызмальства сам целовал ей гениталии. Вот она и развратная такая выросла. Меня он нещадно драл вовсе щели, при Зое, и её ласками приваживал. А когда та подросла, то и её начал пялить. И нам это нравилось. Весело было. Мало того, что нас трахал, так и соседок и с работы приводил. Карусели устраивал. И на всех его хватало. Так и помер на мне, как настоящий мужик. Меня довёл, сам кончил и помер. Ну, хватит о грустном! Так вы всё еще хотите меня?
— А то по моему состоянию не видно. Ложись, Верочка, и покажи-ка мне свои прелести.
Она упала на спину, отползла к подушкам, раскинула ноги и бережно открыла руками половую щель. На четвереньках я направился к ней, хищно рыча и покусывая ей икры, колени, ляжки. Лобок её был покрыт короткими, аккуратно постриженными белёсыми кучеряшками, а паха и губы поблескивали глянцевой девственной кожей.
— Эпиляция? — спросил я, вылизывая ей абсолютно гладкие половые губы.
— А ты знаток! Ну-ка! Пропустите женщину с ребёнком. — Зоя, лёжа на спине, просунула голову мне между ног и завладела моим хозяйством. А Леночка навалилась на бабушку, подставив ей свой писёнышь. Она совала свои пальцы в лоно женщины, дразня ей клитор и мешая мне делать то же самое, языком и губами. Я покусывал её пальчики вместе с плотью вагины, и им, судя по смеху и охам, это нравилось. Но когда Зоя заострила мой клинок до предела, я с размаху всадил его между розовощеких губ.
Рассказ Аллочки 
webmaster@3iks.ru