и, вздёрнув кверху брови, смотрела на меня уже подобревшим и немного лукавым взглядом.
— Так ты хочешь побыть сегодня моей собачкой?
Наши лбы соприкасались, и мы тёрлись кончиками носов, подсознательно имитируя то, как приветствуют друг друга некоторые животные.
— Ну нет, на цепь — это уж слишком, — резюмировал я, — а вот отшлёпать тебя как следует за то, что ты на людей бросаешься, пожалуй, надо бы...
— О! Точно! Ты выпори меня!
— Гм... Прям выпороть?
— Ага! Как сучку! Может, подобрею...
Я всё ещё не понимал, это она так шутит, говорит всерьёз или грубо провоцирует меня на очередной скандал. На всякий случай я сохранил каменное выражение лица и продолжил развивать мысль.
— А знаешь, это ведь может помочь. Говорят, в старину так и поступали с не в меру агрессивными особами женского пола.
— И как же с ними поступали?... — Лера опустила взгляд, прикрыла глаза и стала медленно тереться носом о мой кадык.
— Всё очень просто: ставили на четвереньки или клали на кушетку лицом вниз, потом задирали подол и хлестали маленькую красивую попку до пунцовых румянцев... — я осёкся, ожидая её реакции.
— А чем их хлыстали? — после небольшой паузы спросила она.
— Ооо... тут много вариантов! Иногда кожаным ремешком, плёткой или нагайкой, иногда веником, или верёвкой... А порой даже и розгами!
Я вновь остановился и пару секунд послушал участившееся дыхание Леры. Она затаилась, уткнувшись лицом мне в грудь и ждала продолжения.
— Правда, если дело доходило до розг, тут требовалась помощь слуг.
— А почему?... — раздался тихий сдавленный шёпот у меня под подбородком.
— А как же? Кто-то же должен был держать руки и ноги непослушной девчонки, пока порют ей попу. Она же брыкалась!
— А трусики с неё при этом снимали?
— Какие трусики? Ты о чём?! Не носили тогда вообще никаких трусиков!
— Значит, она лежала с голой попкой, и все смотрели, как ей её... порют?! — перед последним словом она сделала паузу и нервно сглотнула слюну.
— Ну да... А как же иначе? Чего только не сделаешь в воспитательных целях! Все наблюдали, как на её беленьких булочках проявляются яркие розовые полоски. Каждый такой удар больно обжигал нежную попочку, а наказуемая кричала и плакала. Но её не отпускали. Зато потом она становилась ласковой и очень послушной. На некоторое время, до следующей порки...
Слушая мой монолог, Лера громко сопела и даже принялась от волнения грызть ногти, но не проронила больше ни слова.
— Чего притихла? Тоже так хочешь, да? — очень вкрадчиво и тихо спросил я её на ушко.
В ответ она несколько раз подряд отрывисто кивнула головой. Она никогда о подобном меня не просила, и я, признаться, был не готов к такому повороту сюжета.
Спустя несколько секунд после этого Лера встрепенулась, освободилась из моих объятий и, глядя на меня каким-то смешанным, надменно-покорным взглядом, заявила:
— Так, я сейчас в душ, а ты пока приготовься. Думаю, меня действительно следует сегодня выпороть!
— Но чем?... — я аж поперхнулся. — Здесь же нет ничего подходящего! Знал бы, прихватил из дома какой-нибудь ремешок или хотя бы длинную ту нашу большую деревянную линейку...
— А вот это не моя забота. Ты же у нас мужчина, вот и придумай, чем усмирить пыл своей не в меру распоясавшейся жене!... Сам же говоришь — на людей уже бросаться стала...
С этими словами Лера достала свою косметичку и какой-то большой, занимавший полрюкзака, шуршащий пакет. Потом скрылась в ванной комнате и заперлась на щеколду.
Мне же стал оставалось судорожно придумывать, что можно использовать в качестве реквизита для небольшой экзекуции. Эластичный
Четвертый - не лишний. Часть 6 
webmaster@3iks.ru