отца и дочери совпали, они выжидающе смотрели друг на друга, и мужчина даже не знал, кто волнуется сейчас больше. Вот головка медленно протиснулась в узенькую дырочку, распирая стенки своей толщиной. Дочка была восхитительно тугой, обволакивая каждый сантиметр возбужденного члена, и это просто сводило с ума. Продвинувшись чуть глубже, Александр приготовился и наклонился к Машке.
— Потерпи капельку, любимая. Я с тобой... Это единственный раз, когда я сделаю тебе больно, доченька.
Поцеловав девушку, мужчина резким движением вошел глубже и замер, давая девушке время и пытаясь отвлечь ласковым шепотом.
Машка успела вовремя закрыть рот свободной рукой, чтобы не было слышно ее вскрика. Несмотря на то, что она была очень возбуждена и психологически готова, было все равно больно. В глазах уже стояли слезы, внезапные и обидные. Ну почему было так приятно и хорошо, а тут больно? Почему не может быть хорошо всегда?
Но отцу она была благодарна за то, что ласкал до этого. Ласкал и сейчас. Успокаивал, шепча на ушко всякие ласковые и сладостные вещи. И Машка верила всему, что он говорил и обещал. Да. В другой раз будет лучше. Будет так же феерично, как и до этого. Ведь папа обещает, что это будет не единожды...
Чуть ослабив хватку сведенных судорогой пальцев, переплетенных с пальцами отца, девушка отдышалась и посмотрела на Александра. Внутри было жарко, влажно и очень... очень... Машка не могла подобрать слова, чтобы осмыслить и описать ту жаркую тугую заполненность, смешанную с болью и остатками наслаждения.
— Все хорошо... — девушка улыбнулась и потянулась за поцелуем.
Отцу было не менее больно видеть, как Машка пытается вытерпеть боль. Все-таки это чертовски несправедливо... Пусть даже и глупо спорить с анатомией, но все равно... Он не хотел, чтобы любимая дочка страдала хотя бы секунду, не говоря о подобном.
Почувствовав ее движение, услышав ее слова, Александр все еще не стал двигаться, хотя внизу все ныло от возбуждения — внутри дочери было просто невероятно классно. Увидев, как преданно и ласково тянется к нему дочка, мужчина обнял ее и продолжил поцелуи, лаская ее кожу и наслаждаясь ароматом ее тела, смешанного с пошлым запахом секса, будто бы подчеркивающим запретность всего происходящего.
Оторвавшись от поцелуя, Александр с улыбкой продолжал смотреть в глаза дочери, когда начал постепенно двигаться. Сначала медленно, вынимая головку и вставляя, чтобы раздутая плоть стимулировала губки Машки. Медленно, наслаждаясь каждым моментом их близости, Александр постепенно ускорялся. Вот уже член начал оставаться внутри — чуть изменив положение, мужчина стал тереться стволом о клитор Машки, стараясь доставить ей удовольствие даже несмотря на только что потерянную девственность.
— Обхвати меня ножками, доченька, — дыша чуть чаще, мужчина покрывал шею и лицо девушки поцелуями, уже войдя во вкус. Внутри было узко, и, казалось, мужчина ощущает каждый миллиметр сжимающей его дочки.
Маша кивнула, прерывисто дыша и обхватила ногами отца за пояс. Она безоговорочно верила ему, знала, что как он сказал, так и будет. Будет хорошо потом, значит, вытерпит эту боль. Будет так же превосходно как и тогда в прелюдиях, стиснет зубы и переборет себя. Девушка старалась сдерживать полувыдохи-полувсхлипы при каждом болезненном движении члена внутри. Воздух был уже густой и влажный, казалось, даже окна в беседке запотели, настолько было жарко. Но так было даже лучше — никто не видел их и того, что они творили.
Сперва она не поняла откуда та приятная волна, пробившаяся сквозь завесу боли. Но потом, взглянув на отца догадалась. И почувствовала симуляцию клитора. Машка облизнула губы и тихо застонала.
Уже лучше...
И поцеловала отца. Все будет хорошо... даже круче...
Люба под Макаром (Части 1 - 8) 