Нбира, ей было 20 лет. Младшей Асили недавно исполнилось 18-ть. Девушки были очень хороши и очень похожи друг на друга, как в общем то и полагается сестрам. Одеты они были в короткие дорические хитоны, открывавшие выше колен их длинные стройные ноги. На запястьях сверкали медные браслеты. Они вошли в комнату, с мягкой звериной грацией. Черные пантеры — истинные дочери джунглей. Хотя, обе родились и выросли в неволе, в движениях и взглядах девушек было что-то дикое, звериное. Кровь их родичей, бесстрашных охотников, живущих к югу от истоков Нила была в них чрезвычайно сильна. Элатий и Тревас немало поразились, увидев этих самок. Их гибкие тела, красивые ноги, крепкие бедра мгновенно привели мужчин в возбуждение. Даже гибель Аривы, терзающая их души тяжелой тоской, сейчас как-то померкла, рассеялась, подобно утреннему туману.
— Для славных героев особый дар, — с улыбкой сказал наставник Гирба, приведший сестер. — Не всякого мужчину они подпустят к себе. Только вы и сможете укротить этих диких кошек. Так сказала наша почтенная госпожа, когда велела мне доставить этих пантер сюда.
— Они разговаривают? — спросил Тревас, поднимаясь с ложа.
— Немного по-гречески.
— Кусаются? — усмехнувшись, самнит обошел вокруг девушек. Поймал настороженный взгляд Асили, скользнувший по его могучему полуобнаженному торсу. Африканка оскалила белоснежные зубы. Но то была не агрессия, а скорее знак, что мужчина ей понравился. Нбира тем временем изучала Элатия своими темно-карими глазами. Во взгляде её, дерзость и гордость соседствовали с интересом, который не возможно было скрыть, ибо Элатий был мужчиной не заурядным. Более того, его мощная фигура, крепкие рельефные мышцы не могли оставить африканку равнодушной, привыкшей оценивать мужчин, прежде всего по их физическим данным. Бронзово-золотистую кожу Элатия тут и там покрывали следы зарубцевавшихся шрамов. То, что этот мужчина воин было ещё одним плюсом. Ну и конечно, чернокожая нимфа не могла не обратить внимания на светлые волосы гладиатора и его пронзительно синие глаза.
— Что ж, отдыхайте, веселитесь, — Гирба не смог удержаться, чтобы не бросить на черных девиц вожделенного взгляда.
Когда он скрылась и тяжелый пурпурный занавес, закрывавший вход, за ним опустился, Элатий неспешно направился к девушкам. Протянув руку Нбире, он произнёс на койне:
— Прошу сюда, красавица. Присядь вот в это кресло.
Африканка метнула в его сторону обжигающий взгляд, но руку приняла.
— Идём и ты, милая, — улыбнулся Тревас младшей сестре. — Устраивайся где хочешь. Угощайся, пей вино. До рассвета мы здесь хозяева.
Элатий налил в кубок игристое красное цекубское и подал Нбире. Она приняла дар осторожно с опаской. Все удобства и красота, что окружали её, заметно тревожили девушку.
— Выпей и пусть сердце твое успокоится, — самнит ободряюще подмигнул. — Как сказал мой друг — эта наша ночь.
— И хозяева... нет злость? Не отправят... на конюшня... спина, бить... кнут? — спросила Нбира.
У нее оказался приятный, сильный и в то же время мягкий голос. И довольно заметный александрийский акцент, который однако нисколько не раздражал, как например тяжелый дорийский говор или чрезмерно тягучий ахейский диалект.
— Слово хозяина крепче железа, — ответил Элатий. — И потом, это уже добрая традиция, когда лучшие гладиаторы после больших игр пируют, как господа.
Нбира приняла кубок и что-то сказала на неизвестном языке Асили. Девушка кивнула, устроилась на ложе и взяла кубок из руки Треваса. Потом, мужчины налили себе и Элатий сказал:
— Выпьем же за всех, кого с нам нет в этот час. За наших друзей, преждевременно ушедших на берега Стикса, за всех тех, кто
Летняя забава 