живота наливался тяжелый комок желания, который требовал скорейшего удовлетворения.
— Прежде, чем я заплачу, хотелось бы проверить их в деле, — выдохнула она.
Торговец состроил недовольную и оскорбленную мину.
— Ты не доверяешь мне, госпожа?
— Ты запросил с меня немалую сумму. Я должна быть уверена, что все до единого сестерции мною потрачены не зря.
— Не зря госпожа! Не зря! Уверяю, достоинства и умения этих рабов не оставят тебя равнодушной.
— На вот, держи, — Юлия сунула в ладонь торговца пару золотых аурей. — Это тебе сверх оговоренной платы за проверку сейчас.
— Хорошо, — растерянно пробормотал Ксаниф. Он понял, что спорить с вожделеющей женщиной бесполезно. Да и стоит ли, если она платит? — Следуй за мной, госпожа.
Он привел её в небольшую комнатку без окон. Здесь стоял широкий топчан, покрытый большим матрасом, пара грубо сколоченных табуретов и такой же стол — массивный и заваленный папирусными свитками. Два факела, закрепленные над входом давали достаточно света. В сильнейшем волнении Юлия присела на край топчана. В иной раз, её бы покоробило, находится в подобной каморке, в коей пристало жить только нищим, но сейчас римлянке было не до этого. Все её мысли занимали, только два огромных чернокожих раба и их конские фаллосы, увитые толстыми пульсирующими венами. Жена ланисты избавилась от плаща и столы. (3) На ней осталась, лишь длинная, почти до самых пят туника из тончайшего льна, плотно облегавшая стройное молодое тело, а сандалии из мягкой прекрасно выделанной кожи.
Негры вошли в комнату быстро и сразу же направились к ней. Их огромные возбужденные члены, длинною почти с предплечье молодой женщины, угрожающе покачивались. В руке одного Юлия заметила кинжал. Жена ланисты сдавленно вскрикнула. Тот, которого звали Магута грубо схватил римлянку за волосы и отогнул ей голову назад. Зумга надрезал ткань сбоку, а затем, отбросив кинжал, с треском одним рывком могучих рук разорвал тунику от верха до самого подола.
Черные руки жадно и торопливо хватали жену ланисты за груди и бедра, бесцеремонно лапали ягодицы и ляжки, скользили по её безупречно белой, мягкой, бархатистой коже. Черным рабам было плевать, что это римская квирита, свободнорожденная и даже госпожа. Для этих самцов, сейчас она была — просто добыча.
Магута просунул руку между ног Юлии, пальцы его забрались в горячую мокрую щелку ее picsе. Зумга впился своим ртом в губы стонущей, беспомощно трепыхавшейся римлянки. Палец второго негра нашёл клитор молодой женщины и начал тереть его и чуть придавливать.
Юлия была совершенно ошарашена таким, можно сказать нападением. Она все представляла несколько иначе. Но этот напор, эти грубые ласки... Что сказать? Она дико возбудилась. Похоть и страсть охватили её мгновенно и с невиданной силой.
Магута толкнул римлянку в сторону топчана, заодно сорвал с нее остатки туники. Её заставили наклониться, так что лицо Юлии вжалось в матрас, а зад ее оказался приподнят. Локтями молодая женщина упиралась в край топчана. Рука африканца опять скользнула между её ляжек и начала мять и тискать picsе самым бесцеремонным образом — властно по-хозяйски. Толстые пальцы тёрли клитор молодой женщины, проникали в совершенно мокрую дырочку её влагалища, растягивали и трепали срамные губки. Из груди Юлии вырывались сдавленные стоны. Зумга забрался с ногами на топчан и приблизился к римлянке с другой стороны. Его громадный член оказался возле самого лица Юлии. Он что-то быстро заговорил угрожающим тоном и принялся тыкать головкой фаллоса в губы молодой женщины. Его желание было очевидным. Жена ланисты послушно открыла рот. Чудовищный ствол начал впихиваться туда и уперся в горло. Юлия закашлялась, вытолкнула черную дубинку языком. Изо рта
Мадам белошвейка. 