и стволу. Джим не мог понять. Он не мог думать; каждый раз, когда он пытался думать, рука слегка сжимала его член, и он терял ход мыслей.
— Теперь, Джим, ты прикасаешься к члену другого мужчины. Как ты себя чувствуешь?
Крошечный толчок на его члене почти ответил на вопрос за него. — Хорошо! — ахнул он. Невольно он почувствовал, что повторяет движения другой руки. Он чувствовал себя марионеткой на веревочке, повторяющей действия человека, лежащего рядом с ним. — Чувствую... хорошо...
— Все верно, Джим, только и всего. Ты просто хорошо себя чувствуешь. Этот член хорошо чувствует себя в твоей руке, тебе хорошо, когда моя рука обнимает твой член, и ты просто наслаждаешься этими чувствами. Это нормально — наслаждаться этими чувствами. Это не делает тебя геем.
— Никто не может сделать меня геем, — хныкал Джим, его рука двигалась все быстрее и сильнее по мере того, как нарастало возбуждение. Это было правдой, он чувствовал это глубоко внутри. Он мог бы схватить член другого мужчины, потянуть, погладить, потереть его и наслаждаться тем, как это приятно, и это не сделало бы его геем. Просто было хорошо, вот и все. Ему нравилось сжимать в кулаке член другого мужчины, но это не делало его геем.
— Совершенно верно, Джим. Просто расслабься, наслаждайся этим ощущением, думай о том, как это приятно и как сильно ты хотел бы сделать это снова... Их руки быстро исследовали яйца друг друга, прежде чем вернуться к члену, который теперь был таким твердым, жаждущим почувствовать пальцы на нем и жаждущим кончить. Джим знал, что Роб, должно быть, сейчас так возбужден, что ему необходимо кончить, потому что он чувствовал то же самое, когда Роб касался его члена. Это пробудило в нем потребность, потребность снять напряжение Роба так же, как Роб помогал ему снять свое. Он должен был помочь Робу кончить, он не мог позволить Робу оставаться таким возбужденным, таким нуждающимся, таким чертовски горячим...
— И ты чувствуешь себя комфортно. С этим. О, тебе нравится... нннх... тебе нравится это, тебе нравится то, что ты чувствуешь... ты доверяешь мне, Джим... Джим слышал напряжение в голосе Роба, который пытался сдержать оргазм чуть дольше, но знал, что это ненадолго. Он чувствовал, как весь мир ощущений сузился до самого кончика его члена, перерастая в блаженную боль, которую он не мог остановить, сжимаясь и нарастая, и ох, ох, Роб тоже должен был это почувствовать, он сжимал-разжимал член Роба, и это было так чертовски хорошо, потому что это заставляло его кончать!
Даже когда он взбрыкнул вверх, его бедра уперлись в кулак Роба, когда он выплеснул свой груз на промежность, он чувствовал, как член Роба дергается и выплескивается в его собственной руке. Было так трудно отделить одно от другого, невозможно сказать, где кончается его удовольствие и начинается удовольствие Роба. Медленно, смутно он расслабился, послесвечение все глубже погружало его в транс и оставляло совершенно пустым.
Он не мог вспомнить, что сказал Роб.
*****
— Что случилось? — Спросил Роб, когда Джим вошел в кабинет.
Джим и не подозревал, что у него плохое настроение, но ему следовало ожидать, что Роб сразу это заметит. Несмотря на то, что они знали друг друга всего пару недель (а Джим был немного туманен в деталях этих двух недель, признался он себе с усмешкой), он чувствовал, что Роб понимает его лучше, чем кто-либо другой, кого он знал. Роб мог видеть сквозь мачо: «парни не плачут», что Джим... черт, что каждый парень терпел, и знал, когда он был действительно обеспокоен. Приятно
Отчим 
webmaster@3iks.ru