Знай заранее Григорий Ефимович, чем обернётся на практике невинная просьба Олега сходить в восточную комнату за несколькими бутылками коньяку, вряд ли бы он ей последовал. Лучше бы он отправил туда Олега, сам взяв на себя функции водилы корпоратива.
Да, пожалуй, роль балагура и остряка солидному руководителю крупной конторы не очень идёт. Однако и роль сомелье, роль мальчика «сбегай-за-пивом», плохо подходит импозантному бизнесмену, так что, будь Григорий трезвее, едва ли бы он на неё согласился так просто?
Дверь еле слышно скрипнула.
Григорий Ефимович — уже не совсем моложавый, но ещё достаточно крепкий русоволосый мужчина лет тридцати восьми, не жирдяй, но и не атлет, кость крупная, комплекция монументальная? — сделал несколько шагов вперёд и неуверенно склонил голову, всматриваясь напряжённо в очертания шкафов и полок.
Как там выразился Олег?
«Первая секция справа в самой последней комнате. Здесь целый ящик стоит, прихвати бутылок шесть, чтобы на третий заход хватило?»
Освещение тут, как это ни странно, присутствовало, что несколько удивило Григория, привыкшего видеть в свободных от публики коридорах лишь темень.
Послышался слабый лязг.
Григорий замер, прислушиваясь. Нет, вроде бы звук доносился из северной комнаты, гигантского павильона с присоединённой к нему верандой, где собрались сейчас почти все приглашённые Олегом гости, где гремела бравурная музыка и протекала корпоративная вечеринка.
Что-то снова чуть звякнуло.
Там? Нет, похоже, звук близкий.
Хотя со стереофоническим слухом у Григория Ефимовича сызмальства были проблемы — он ещё с детства был туговат на левое ухо — звучал этот лязг как-то чересчур отчётливо.
Повернув голову влево, Григорий кинул взгляд на многоэтажный полупрозрачный стеллаж, полки которого были забиты разного рода мусором, обычно остающимся после строительства дачи.
И вздрогнул.
В просвет между полками была видима левая часть тускло освещённого помещения, там стоял диван и небольшой полукруглый столик.
На зелёном диване, боком к Григорию, сидела темноволосая и чуть курчавая девушка в чёрном брючном костюме, с задумчивостью рассматривающая явно только что откупоренную бутылку шампанского.
«Леночка».
Он моргнул.
Секретарша Григория.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Нет, не надо сюда приплетать анекдоты о шефах и секретаршах. Даже если в девяноста девяти случаях из ста шаржи эти более чем правдивы, Григорий Ефимович втайне гордился своей принадлежностью к оставшемуся проценту.
Ну да, он был патологически порядочным человеком. Качество, вполне способное погубить карьеру и бизнес, — впрочем, ему хватало ума скрывать свою честность от деловых компаньонов, используя по полной программе такие приёмы как «исландская искренность» и «джедайская правда».
Жена Григория Ефимовича, к слову сказать, не выдержала в итоге этого его качества, хлопнув за собой со скрежетом дверью.
«Лучше бы ты был нормальным мужиком и заботился о семье, чем строил из себя всюду и везде паладина!» — бросила она в сердцах, уходя.
Он не совсем тогда понял, к чему она.
Впрочем, кто разберёт этих женщин? Если у мужчины обычно в слоте рабочей памяти висят лишь недавние дни и пара последних действий, то женщина может в ссоре из-за оброненной вилки вспомнить всю совместную жизнь.
Или это только так кажется?
Где-то Григорий Ефимович читал в своё время, что женщина всегда пребывает в конструировании психологического портрета партнёра — конструировании непрерывном, постоянном, беспощадном, бессмысленном и безнадёжном, поскольку «конструирует» она в уме нрав партнёра, придерживаясь наивных представлений о нём как о занятом точно такою же процедурой.
С другой стороны — узнай женщины, что мужчины вовсе не склонны к подобным процедурам по ходу будничного существования, они способны обозлиться ещё сильней: «Как? Эта сволочь вовсе не строит постоянно догадок в уме, почему я посмотрела минуту назад на синее авто или
Красавица Вика 
webmaster@3iks.ru