Никой. Значит он потом будет с Настей. Ты муж, ты глава. Я дождусь тебя, Господь муж мой!
Вера. Пятое июня.
Ночь прошла тихо. Рано утром позавтракав, взяли курс на запад. В смартфоне новое письмо от Веры.
«Я идиотка! Я сама безмозглый истукан! А ты, любимая, гений! Мудрый гений! Прочтя твоё письмо, надела простое платье, пошла просить прощения. Он успел убраться. Ужинал одним из салатов, которого получилось много, и я поделила его.
«Пап, извини. Видимо токсины не выветрились, вспылила. Я сейчас мяса пожарю, там осталось два кусочка... «.
Он прервал меня. Сказал, что понимает, салата ему хватит. Предложила ему выпить за моё выздоровление. Налил мне вина, себе коньяк. Поинтересовалась его бизнесом. Всё нормально, тихо как в болоте.
«Ко мне приходила мама». — Начала я говорить. — «Она зовёт меня жить к себе. Говорит, что зачала меня не от тебя. Правда?».
«И ты согласна?»
«Никогда не любила её. После случившегося тем более!»
«Но она же мать твоя!»
«Я благодарна ей за своё рождение».
Папа налил нам опять. Я почувствовала ту вибрацию, которую чувствовала с вами.
«Пап, вновь извини. Ты один. Я одна. Я буду тебе верной женой. Нет. Не отвечай сейчас. Думай сколько нужно».
Верочка, любимая, я очень импульсивная штучка. Сейчас проснулась и прислушиваюсь к его движению по дому. Он собирается на работу. Надо встать и проводить его, как положено супруге. Пока!»
Павел. Пятое июня.
К побудке минетом в пять утра мой разум уже привык. Просто глажу Нику по волосам, по плечу. Разум замечает изменения — волосы длиннее, плечо костлявое. Ника лежит с боку, улыбается, принимает зачёт у Дарьи. Та старается со всей страстью.
— Я ей сказала, чо от спермы поправляются. — Тихо шепчет мне на ухо Ника. — Она ночью к нам пришла, легла с другого бока от тебя... Всё. Не отвлекаю.
Не стал сдерживаться, как только появился позыв, то кончил. Дарья закашлялась, но губы охвативших лингам не расслабила. Глотая остатки, высасывала всё до самых яиц.
— Доброе утро, любимый мой муж. Сколько тысяч живчиков я сейчас съела?
— В среднем тридцать-сорок миллионов.
— Четыре и семь ноликов? Это я быстро поправлюсь. Ника показала мне весы. Сорок три килограмма мой вес был вчера. Пойду опять взвешусь, может уже сорок четыре. Хи-хи.
— Как влагалище?
— Пока не обращаешь внимания — не слышно.
— Про живчиков, ты ей сказала? — Даша голышом пошла к весам, а Ника всё ещё лежала подле меня.
— Да. И про яйца, которые нужно ласкать ладошкой. Что ты хочешь на завтрак, любимый?
— Так сорок три и осталось. На пастбище ещё поем киселя. Хи-хи-хи. Что тебе, приготовить, мой муж?
— Сами решайте.
Я сильно потянулся, суставы захрустели. Проснувшаяся Настя испугано посмотрела на свою промежность, потом на меня. А у девушек поллюции бывают? Что-то не читал не где, может это их тайна, которую они даже от себя скрывают. Вьетнамки тоже проснулись. Да-а-а, ещё трое приедут, в туалет очередь будет.
Даша подходит вновь, поднявшись на цыпочки, целует в плечо. Туда где остался отпечаток укуса. Печать страсти уже взялась коркой, посинела.
— Я сегодня должна лежать на бревне за боль, причинённую мужу. Семь миллиардов ударов ты должен нанести мне.
— Хватит и десяти. Подарки раздай.
Даша мгновенно вспомнила, нашла в пакете платки. Беглянки, в отличии от Насти, заверезжавшей от красочного подарка, приняли сувенир спокойно, посмотрели, что Даша делает со своим. Ника показала, как можно красивее украсить голову платком. Потом достала зеркальце из сумочки, дала насмотреться Даше, а Настя не верила, что это её лицо отражается в маленькой штучке.
Мне пришлось окрикнуть их — сначала хозяйство. Уже половина шестого, скотина не доена,
Катя в уютном кафе во время дождя 