ней. Я сжимала ее как мягкую подушечку, как мох, как свою собственную грудь. От этой ассоциации я начала трезветь, разум постепенно начал возвращаться ко мне. Это было сладкое пробуждение. Мои пальцы не отпускали ее, они продолжали ласкать, мять, изучать. Глаза легко открылись, ничто им не мешало, ни свет, ни усталость. Я почти ничего не видела, передо мной еще плавали туманные образы моих чувств, они не хотели меня отпускать. Сквозь ресницы я увидела свои руки, ладони и нежную грудь. Она податливо сжималась под моими пальцами. Ее шелковистая, слегка вспотевшая кожа касалась меня. Мои ладони заскользили вверх к его лицу, к губам.
Губы слегка влажные и такие сладкие. Он дышал жарко, страстно. Только один поцелуй, и я снова начала проваливаться и снова мое тело начало жить самостоятельно. Истома. Время перестало существовать, только он.
Я открыла глаза. Смотрела на его грудь, как мои руки гуляют по ней, как нащупали нежный сосок, как прижали и сдавили его, как он застонал, как он... как он... как она... Да, она... Это была она, ее тело, ее дыхание, прикосновения, это она... она! Я чувствовала ее реакцию на мое прикосновение к ним. Легкий шелест дыхания, но какого. Все, что было внутри, шло наружу. Воздух из легких выходил долго и напряженно. Казалось, выдох длится уже не одну минуту. Стоило мне еще раз сдавить их, и она опять вдавливала живот. От этого движения ее бедра приподнимались. Я чувствовала их, я чувствовала всю ее. На доли секунд мне показалась, что она – это я, знаю, что мне надо делать, знаю, что хочет она.
Я легла рядом с ней. Как мать, положила ее голову себе на руку и прижала к себе. Она, как младенец, прижалась ко мне, искала меня своим ртом, своими руками. Я коснулась ее живота. Закрыла глаза, и сразу все пропало. Я, она, все, ничего нет, только чувства. Пальцы гладили его, они бегали вдоль пупка, вдоль линии, что соединяет ее бедра, они касались ее волосиков... Поцелуи стали жарче и влажнее. Пальцы сами шли. Я знала, куда им идти, ощущала ее желание. Чувствовала, как ее ноги согнулись в коленях. Они раскрывались как цветок, медленно подставляя свои лепестки моим пальчикам. Ее бедра приподнялись, цветок тянулся к свету, к моим пальцам. Я коснулась его. Совсем чуть-чуть она замерла, бедра остановились, колени еще шире разошлись. Коснулась еще. Бедра дрогнули и приподнялись. Они шли ко мне, мое тело само начало прогибаться. Я начала копировать ее. Это происходило само собой, ведь я – это она, а она – это я.
Коснувшись ее лобка, ее цветка, ладонь легла полностью на нее. Пальцы что-то искали, они блуждали по ней, им хотелось ворваться в нее, и в то же время нет. Она вся замерла, перестала дышать, перестала целовать, перестала двигаться. Пальцы гладили ее бутон. Я чувствовала их сок, их трепет и жажду. Пальчик провалился в нее. Я не прилагала никаких усилий, он сам ушел в нее. Бедра дернулись и рванули вперед. Как долго женщина может чувствовать внутри себя мужчину без движения? Она прогибалась. Как цветок стремится к свету, так и она стремилась к нему. Он был в ней, ушел в нее и там замер, все замерло, все.
От напряжения ее ступни начали дрожать, затем ноги, затем живот, плечи, а после бедра. От этого движения внутри нее все зашевелилось. Малейшее колебание, и она взорвалась. Стон и судороги слились воедино. Она резко вдохнула и зарыдала. Плакала не переставая. Плачь становиться все жалобнее и тише, по лицу
Однако 
webmaster@3iks.ru