малейшего следа. Разве это не забавно, Джилл? Лиза знала, и Джилл знала, что она знает, но её соседка, казалось, получала удовольствие от игры в невинность. Просто посмотреть, как Джилл потеет...
Тьфу. Одно только слово «пот» напомнило Джилл о том, как здесь чертовски жарко. Интересно, есть ли у них в холодильнике что-нибудь выпить? — Хм, ха-ха, не смешно, если ты это имеешь в виду, — сказала она, отвлеченная мыслями о том, чтобы вылить холодную воду себе на голову и позволить ей стекать по телу.
— О, неужели? — сказала Лиза. — Потому что у меня сложилось впечатление, что ты ты знаешь, о чём я. Я имею в виду, не то, чтобы я действительно против. Наверное, можно было посмеяться, оглядываясь назад. Я не злюсь.
— О. Хм, хорошо. — Джилл чувствовала, что должна что-то добавить, возможно, попытаться заявить, что она не имеет к этому никакого отношения, но сейчас ей было слишком жарко, чтобы беспокоиться. Она огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно было бы обмахнуться, но не увидела ничего подходящего, а было слишком жарко, чтобы что-то искать. Но ей нужно было как-то остыть. Было слишком жарко, чтобы даже думать об этом. Почти не осознавая этого, она потянулась, расстегнула молнию на платье и позволила ему упасть на пол.
— Как говорится, — продолжала Лиза, — не злись. Волна жара, захлестнувшая тело Джилл, наконец, сломала её, когда она расстегнула лифчик и позволила ему упасть, положив платье и трусики к небольшой кучке одежды на ковре. Джилл поняла, что Лиза, должно быть, сказала ей, но она чувствовала себя слишком восхитительно холодной, чтобы волноваться. — Ничья.
Теперь, когда она была свободна от внушения, легкий ветерок, раздуваемый вентилятором, заставил Джилл почувствовать капельку пота, стекающую по ее груди, оставляя за собой след быстро испаряющейся конденсации. — Я не знаю, ничья ли это, — сказала она. — Я думаю, что, возможно, ты немного опередила выводы. Она улыбнулась в ответ Лизе своей дьявольской улыбкой. — Но не волнуйся. Я, конечно, не злюсь или что-то в этом роде.
Улыбка Лизы исчезла, сменившись выражением неуверенности. — Ладно, веселье весельем, но ты бы не... я имею в виду, я не сделала ничего такого. Теперь тебе, наверное, намного лучше... Она умолкла в нервном молчании. — Я просто хочу сказать, что теперь, когда мы знаем об этом, и каждый из нас попробовал другого разыграть... Джилл сдержала улыбку, и Лиза практически съежилась от неудобства. — Ты не должна, Джилл!
Джилл пожала плечами. Ей не следовало так радоваться. С другой стороны, она не должна быть голой прямо сейчас. — Эй, всё, что тебе нужно сделать, чтобы убедиться, что я не подкину тебе никаких смешных идей, это просто не садиться в кресло. Никто тебя не заставляет.
Но она знала так же хорошо, как и Лиза, что кто-то заставлял Лизу сесть на стул, и это была сама Лиза. Даже зная, что Джилл может прошептать что-то ей на ухо, пока она будет опустошена, счастлива и потеряна в восторженном очаровании мерцающим отражением малинового света, и что она не сможет сопротивляться этому, Лиза все еще медленно двигалась к стулу, как будто ее тянули за невидимую веревку.
Джилл удивилась, насколько чертовски сексуально это было.
Лиза стояла рядом со стулом почти целую минуту, ее лицо было маской мучительной нерешительности. Наконец, она посмотрела на Джилл. — Знаешь, если ты сделаешь что-нибудь по-настоящему скверное, я верну тебя, когда придет твоя очередь.
Джилл ухмыльнулась, плюхаясь на диван. — А кто сказал, что я сделаю что-то? — торжествующе воскликнула она.
В повседневности счастья нет. Пролог 
webmaster@3iks.ru