закусить, пошутить и поспорить, высказаться и выслушать, попить кофе и покурить. Когда отлучаясь за какой-то надобностью и возвращаясь за стол, можешь потискать ее легонько, проникнуть под подол халата или за пазуху полную сисек (восьмой размер, дамы и господа! Абсолютный рекорд среди значащихся в блокнотике. Мила обычно шутила «Ну что, проверил? На месте, никуда не делись? Не уменьшились?», на что я отвечал «Даже увеличились! Ты что, операцию себе сделала по увеличению бюста? Конечно, зять — олигарх, можешь себе позволить»), но это вовсе не означает, уж в койку невтерпеж, садишься обратно и продолжаешь с прерванной или новой темы.
Когда перебравшись наконец в комнату, долго и со вкусом целуешься, тискаешь, обнимаешь, вдыхаешь манящий запах, когда видишь, как ее цинично-ироничный настрой, характерный для людей ее профессии и положения, постепенно сменяется возбуждением и вожделением. Как она долго и умело сосет, в то же время мастерски притормаживая или меняя темп, почуяв опасность преждевременного семяизвержения. С какой негой принимает ответные ласки в виде фистинга (куни, по-моему, был всего разочек, а вот поклонницей пальцевого траха Мила была знатной, но исключительно вагинального. Малейшее поползновение на анус пресекалось быстро и решительно). И наконец, сам коитус, который хоть по времени значительно уступал предварительным ласкам и минету с фистингом, но знаменовал настоящую кульминацию акта. Вначале спокойно стоявшая раком Мила после нескольких фрикций начинала часто дышать, потом постанывать, потом активно подмахивать, потом чуть ли не кричать в голос, и прорезались внезапно властные интонации, совершенно не свойственные интеллигентной и выдержанной женщине: — Да... да-а... вот так... давай, давай сильнее, давай быстрее... остановишься, убью... давай-давай-давай... ооо... да-а-а-а-а!
Помнится, когда Мила первый раз так бурно кончила и погрузилась в отключку, я — к тому времени еще не кончавший — почувствовал легкую досаду. Подумав, что сейчас она уснет, а я, имевший неосторожность проговориться, что могу долго не кончать, до утра останусь ни с чем, а вообще-то, благодаря длительности встречи, хотелось бы кончить и ночью, и утром. Но не прошло и нескольких минут, как Мила оклемалась, такая же бодрая и свежая, принялась тормошить меня: — Ты что, уснуть решил? Не выйдет, я женщина страстная, кто у нас южный и горячий мужчина, давай, принимайся за дело!
В ту же первую ночь, после еще одного цикла поцелуев, фистинга и минета, но без перехода к классическому совокуплению (Мила сама сказала, не надо, не хочу, уже поздно, кончай и уснем), послушный ее воле, не сдерживая, а подгоняя свой выплеск под напором ее умелых губ, зарычав от наслаждения и пропустив пальцы в ее густые каштановые волосы, кончил ей в рот. И так как до того объяснял ей теорию «стой-давай», то продемонстрировал еще и на практике — притормозил на секунду ее голову, потом быстро задвигал снова и уже плавно уменьшил частоту до нуля.
— Вот примерно так, — произнес я, как только вернулась способность к членораздельной речи. — Не слишком же сложно? — Скажешь тоже «сложно», — фыркнула Мила, — мне единственное казалось, что после «стой» надо дольше замереть и не двигаться, а ты считай сразу сказал «давай» и продолжил... — и вдруг, изменившимся голосом, — ой, ну ты меня заболтал, DD, я и забыла! — Что забыла? — встрепенулся я, подумав о чем-то бытовом, типа газ не выключила или воду в ванной. — Я ж не глотаю! — ответила Мила. — А тут ты меня совсем запутал, то секунда, то мгновение, то стой, то шевелись, совсем забыла. Ну ты хитрец! — по-моему, она так и не поверила, что с моей стороны
Сюрприз для Юленьки 
webmaster@3iks.ru