Всю дорогу до переговорной я готовился к неприятному разговору. Увольнения я не боялся – найти работу мне бы не составило труда. А вот перед Мариной я чувствовал себя виноватым; как ни крути, злословить о ближних за их спинами некрасиво.
— Марина Леонидовна, я прошу у вас прощения за то, что распустил о вас язык, - пробубнил я, как только за нами закрылась дверь переговорной. – Я готов понести любое наказание, вплоть до увольнения.
— Не торопитесь, Дмитрий, - ответила Марина, присаживаясь на краешек стола. Мне показалось, что у нее даже голос изменился: стал чуть ниже, приобрел какие-то обволакивающие бархатистые оттенки. – Я уже говорила и повторяю, что вижу в вас недюжинный потенциал. Я считаю своим долгом помочь вам преодолеть препятствия на пути его раскрытия. Как вы считаете, какое главное из них?
Несколько секунд девушка ждала ответа, глядя на меня с загадочной улыбкой, но я так и не смог ничего из себя выдавить.
— Ну же, никаких вариантов? – Я помотал головой – Это именно то, о чем хотела с вами поговорить. Это невежество, Александр. Дремучее невежество относительно окружающих. К сожалению, оно весьма широко, по моим наблюдениям, распространено среди представителей точного знания. Вот например, вы, ничего не зная обо мне, сочли меня расфуфыренной дурой, в постели заслужившей назначение на высокую должность в фирме любовника. Я права?
— Марина Леонидовна, мне стыдно… - промямлил я.
— Я просила бы вас не называть меня по имени-отчеству. Когда к тебе так обращаются, чувствуешь себя эдакой старой кошелкой…
— Я глубоко сожалею, что оскорбил вас… - я запнулся, не зная, как к ней обращаться. Просто по имени? Слишком фамильярно.
— Не сомневаюсь, вы скоро найдете подобающую форму обращения ко мне, - Марина поняла мои затруднения. – Оставим это пока и вернемся к вопросу о невежестве. Вы меня не оскорбили – разумного человека не может оскорбить невежда. А вы, к глубочайшему моему сожалению, вопиюще невежественны во всем, кроме собственно вашей профессии. И в первую в том главном вопросе, невежество в котором особенно, не побоюсь этого слова, трагично. – Девушка печально понизила голос и сделала паузу, как будто предлагая мне самому решить, что это за главный вопрос.
— Вы говорите о познании себя? - после нескольких секунд лихорадочных размышлений я напал-таки на правдоподобный вариант ответа.
— Выходит, не все так безнадежно, - слабо улыбнулась Марина. – Конечно, я имела в виду самопознание. Уверена, что смогу помочь вам в этом. Если вам это интересно, можем начать прямо сейчас,.
Разговор становился все более странным – в самом деле, не каждому доводится поболтать с начальством о смысле жизни. Впрочем, больше всего меня поражал не внезапный поворот разговора, а то обстоятельство, что моя внезапная интуиция была верной: Марина оказалась гораздо более глубоким человеком, чем могло показаться по первому впечатлению. И этот человек искренне (слушая ее голос, я не мог в этом усомниться) сожалел о моем несовершенстве и желал мне помочь. Завороженный ее голосом, я ожидал чего-то удивительного. Сердце стучало, кровь пульсировала в голове, в горле пересохло.
— Я был бы вам искренно благодарен… - прохрипел я и вновь споткнулся об обращение.
— В таком случае посмотрите внутрь себя. Было ли ваше раскаяние, о котором вы мне неоднократно пытались сказать, вызвано лишь страхом потерять работу? Или же, - Марина сделала многозначительную паузу и демонстративно медленно положила ногу на ногу, - оно было искренним? В последнем случае, я уверена, сердце подскажет вам, как его выразить достойным образом.
Покорная дочь 