забивай, в топку этого козла, с глаз долой из сердца вон! Просто забудь его и все.
— Как ты дядю Миху? — нечаянно вырвалось у меня.
Аленка сразу скуксилась от воспоминаний, которые пронеслись вихрем в ее мыслях, невольно вызванные этим именем, которое я произнесла. Она отстранилась, плечи ее поникли.
— Ой, прости, Ленусик, я не хотела...
Идиотка, обругала я себя. Черт дернул меня напомнить ей про Миху.
Это имя было негласным табу. Запрещенной темой, хотя время от времени Аленка вспоминала его, а потом начинала искать в душе такое потайное место, чтобы запихать туда и больше никогда не возвращаться. Дядя Миха был двоюродным братом Аленкиной мамы, только что отмотавший срок в тюряге за мошенничество. Едва он вышел, жена подала на развод, и в результате он потерял семью и квартиру. Некоторое время мыкался по родственниками, друзьям, знакомым. Искал работу. Все давали ему от ворот-поворот, пока наконец тетя Ира, мать Аленки, не сжалилась над ним и не приютила его у себя на некоторое время, попутно устроив грузчиком в супермаркет, в котором работала. Все бы ничего, но через недельки полторы он всерьез положил глаз на Аленку, стал вешать ей лапшу на уши, короче клеиться по полной. В общем однажды так получилось, что родственничек оказался в квартире один на один с Аленкой и, воспользовавшись ее неопытностью и доверчивостью юной племянницы, соблазнил ее. А после первого раза начал периодически наведываться по ночам в ее комнату. То сладкими посулами купить какую-нибудь безделушку или пополнить счет на мобиле, то намеками, что все расскажет ее друзьям и подругам, заставлял раздвигать ножки. На тот момент ей было всего четырнадцать лет, а этому мудаку тридцать. Кончилось все тем, что этот дядя попался на краже в супермаркете, в котором работал, и опять загремел за решетку. Ни Аленкина мать, ни ее отец так и не узнали, что приютили не только родственника, но и кобеля, снявшего пломбу с их дочери. Лишь я и несколько близких подруг знали об этой истории... Помню, как Аленка, учась в школе долго вздрагивала и краснела, если слышала, проходя мимо кучек взрослых пацанов, смачные выражения типа «дырка», «блядь», «пизда рваная» и т.п. Конечно, эти эпитеты адресовались каким-то неизвестным девчонкам, по большей части «знаменитостям», королевам селфи из социалок, но подруга сразу уходила в себя, злилась, норовила отпроситься с уроков домой. Нет, она не скурвилась, а просто ушла в себя. Интернет, мир компьютерных войн и анимешных героев стал для нее отдушиной. Только с близкими друзьями из сети и лучшими подругами — Полинкой, Катюхой и мной — она проявляла жизнерадостность в духе «Мы орём на весь трамвай: «ня, кавай! ня, кавай!»
Я затушила сигарету и обняла ее за плечи. Сейчас они мне казались такими хрупкими, родными и маленькими!.. Захотелось бережно гладить, нежно целовать.
— Ленусь, прости, с языка сорвалось.
— Да, все нормалек, — тихо, почти беззвучно промолвила она в ответ. Потом повернулась ко мне лицом, обхватила меня руками за талию, крепко прижавшись, и уткнулась носиком мне в плечо.Я ощутила, как напряглось ее тело.
— Почему мы с тобой такие несчастные? — с грустью сказала она. — Почему нам с тобой попадаются вот такие — как Игорь и этот...блядь... Миха. — Помолчав, дрожащим от злости голосом добавила: — Очень надеюсь, что на зоне какие-нибудь хачики или даги его уже опустили... Блядь, чтобы он сдох, сгнил где-нибудь этот педофилище гребаный!..
Я открыла было рот, но лишь закусила губу. Я отлично понимала, что она чувствует сейчас. Что значит быть зашкваренной... Так, надо срочно сменить радиостанцию,
Горестно-кровавая слеза 
webmaster@3iks.ru