Был момент — да, был! Сейчас не вру! Когда мне как-то стало, то ли жалко Лёшу, то ли я его приревновала. Господи, я — Лёшу?! В моей жизни уже был один девственник и ничем хорошим это не закончилось.
Да! Я же не рассказала! Рассказываю: мой единственный муж, с которым я прошла через ЗАГС, на момент поздравлений, цветов, белого платья, фаты, росписей под марш Мендельсона, был двадцатипятилетним девственником! Вот он, со страху, и напился на нашей свадьбе. Кроме того, пил ещё два дня! Один «до» — мальчишник! Другой, «после» — похмелишник. И только когда продрал глаза, лёжа на свадебном ложе в голом виде, и я рядом, — в обнаженном, наготове, тогда и признался мне, что не нюхал.
Чего не нюхал? Сами догадаетесь! Не всё же подробно описывать! Так что, на третий день, после торжественной сдачи меня в эксплуатацию, девственности лишались мы оба. Елозили, елозили, простынь закатали в жгут, но как-то вот у нас с ним вышло, я стала женщиной-фриги, а мой муж — пьяницей!..
С тех самых пор, девственников боюсь до чертиков приходящих по ночам в мою спальню в воображении! Ещё неизвестно, что из девственника получится, то ли мачо, то ли... — переставьте буквы, выкиньте одну гласную сами, то и получится.
Но Лёша был необыкновенным девственником! Он был сыном Веры! Моей не сложившейся первой любви. На меня нахлынула почти материнская тревога. В общем, если бы не распухшая нога, понеслась бы за ним, остановила, спасла, прикрыла собой. Правда, я не знала от чего спасать. Не путайте — от кого, это я знала, но, временно, не могла бегать. Ходить могла, — на одной ноге, и пока я бы допрыгала до ванной...
Нет, наверное, желание защитить Лёшу, до материнского инстинкта всё же во мне не дотягивало, а то бы поползла, ногтями собирая линолеум...
Ладно, это была лишь секунда воспоминаний, сомнений, терзаний, оправданий, предположений. Она прошла быстро. Точнее миновала, как только, я уловила ухом голос Софи в сотовом.
— Заходи, сон Татьяны, не стесняйся...
— Вы не одеты! — сказал Лёша, я вслушалась.
— Я же в ванной! И ты раздевайся. Мужчине и женщине лучше выяснять отношения обнаженными. Снимай...
Я услышала шорох ткани и поняла, Софи стянула с него трико...
— Перешагни... Какой красавчик! — произнесла она, голос её изменился, стал мягким, завораживающим. — Он на меня стоит или на Таню?
— Просто... — ответил Лёша, теряя запал ненависти к Софи.
— Просто стоит! Алексей, тебе же не тринадцать лет! В твои годы сексуальные фантазии конкретно материализуются. Вот когда мне было четырнадцать, я хотела одну девочку. Краснела перед ней, как мальчишка. Рассказать?
— Хотели? В четырнадцать?
— А что тебя удивляет?
— Одна девочка, в четырнадцать! мне сказала, что ей этого совсем не хочется. Она обманула?
— Может, да. А может, и нет...
— Тётя Соня...
Я ажно ворохнулась! Вот это да! Софи, я тебя обожаю! Почмокала телефон и приложилась к нему снова:
— О-о-о, нет! — услышала я Софи. — Только не тётя! Повернись к зеркалу. Как вылитый! «Асканио» Александра Дюма! Читал?
— Нет...
— Обязательно прочти.
— Хорошо, я найду в интернете.
— Я лучше тебе книгу подарю. Там, в иллюстрациях, Асканио вылитый ты!
— Тоже голый?!
Софи засмеялась, так мелодично и душевно, что я повлажнела... Слеза по щеке покатилась, а вы что подумали?!
Ладно, слушаем дальше.
— Издание старое. В семидесятые годы голыми в книгах рисовали только негров. Негры тебе нравятся?
У нас в клубе 
webmaster@3iks.ru