стол. Без особого труда снова нашел в книге рассказ «В Париже» и дочитал. Фраза героини Бунина: «Нельзя сюда», — пульсировала по всему моему телу, отдаваясь в «отличии» кроткими сигналами: лзя, лзя!
Стараясь не шуметь, я встал, подкрался к шторам на проеме в комнату тети и сунул один глаз в щель между ними.
Ничего особенного я не увидел. На кровати лежал снятый сарафан. Тетя открыла шифоньер и мне была видна лишь согнутая в локте обнаженная рука — видимо, носовым платком, она стирала с губ помаду.
«...он невольно поддержал ее за талию, почувствовал запах пудры от ее щеки, увидал ее крупные колени под вечерним черным платьем, блеск черного глаза и полные в красной помаде губы: совсем другая женщина сидела теперь возле него», — всплыло в моей голове.
Пудра у женщин в обиходе, моя мать ей пользовалась, и ее запах был мне знаком. Вот он и всплыл, хотя тетя пахла чистым телом и кроме помады, — иногда тушь для глаз и карандаш для бровей, ничего не применяла. Дед не переносил духов и прочего.
Аромат женщины, описанной Бунином, завитал вокруг меня. Я увидел «ее крупные колени», услышал шорох вечернего платья...
Тетя бросила на кровать... Нет, не бросила, — сунула под подушки, предмет своего интимного туалета и закрыла дверцу шифоньера. Она стояла в стареньком халате, в котором обычно стиралась. Я быстренько добежал до стула и сел.
— Знаешь, что я подумала? — откидывая штору и выходя из своей комнаты, проговорила она.
— Нет, — буркнул я, копошась глазами в книге. Теперь это был куда меньший грех, и я уже не стеснялся пред ней листать «Темные аллеи».
— Завтра надо сходить на дальний участок, обход сделать. Пойдешь со мной?
— Пойду, — снова буркнул я.
— Это далеко, долго, к вечеру не вернемся. В Тайге заночевать придется.
— Ну и что!
— Предупредила. Так, идем?
— Я же сказал! — проговорил я, мимикой показывая: отстань, книга интересная.
— Ладно, читай. Не буду тебе мешать.
Она собрала еще какие-то постирушки и вышла во двор, направилась в баню. Как только закрылась входная дверь, мое отличие от девчонки зашевелилось, зазудилось неимоверной силой. Из-за боязни испачкать и эти трусы, мне в голову пришла шальная мысль — снять и читать голым!
Я поставил стул к окну, словно уже в комнате было мало света. На самом деле, я так видел тетю и если что у меня было время их надеть.
Сидеть обнаженным задом на деревянном жестком стуле мне не очень понравилось, да и обзора меньше. Я встал и открыл Бунина — рассказ «Галя Ганская». Его окончание меня немного опечалило, отвлекло от мыслей потрогать свое отличие от девочек. Но, без защиты из хлопчатобумажной ткани, природа все равно меня победила или скорее убедила в необходимости следующего шага.
Я огладил «отличие» ладонью, — словно ток прошел по всему телу. Немного оголил крайнюю плоть — еще раз, еще...
Теперь остановить меня не могла даже смерть, которая наступила почти мгновенно — так мне показалось.
Ноги подкосились, хорошо, что стул стоял рядом и, свободной рукой, я оперся о его спинку. Нечто белое прыснуло на пол. Пытаясь сдержать капли, я зажал ладонью крайнюю плоть, они засочились меж пальцев...
Не знаю, сколько прошло времени, но когда я, со страхом, вспомнил о тете, — она во дворе или ее уже там нет! Но тетя там была. Обтирала мокрые руки об подол и как мне показалось — старалась не смотреть в мою сторону.
Сексуальное воспитание 
webmaster@3iks.ru