ее она отдала своему мужу, которого не знаю любит или нет. Я радовался тому, что со мной была женщина, та которую, как-то уж странно, но любил. Она просила: «Если закричу, закрой мне рот, прошу!». Она не удержалась, сперва тихо, как бы проверяя себя, а потом резко вскрикнула... Я не успел... Она прижалась ко мне и утробно рыча, заплакала.
Цветок тянется к солнцу, поворачивает свой бутон в след за лучами, стараясь поймать как можно больше тепла и той энергии, что питает его. Цветок тянется и распускается. Наступает момент, когда он раскрывает все свои лепестки и в этот короткий момент своей жизни, он манит к себе пчел и шмелей, всех тех, кто питается его нектаром. Это короткий период его жизни. Дальше он увядает и осыпается. Остаются только зеленые, ничем не примечательные листья, которые можно спутать с простым сорняком, и многие его выдирают с корнем и бросают в гниющую кучу.
Пройдет год или два и Нуне изменится. Представляю какой она станет, как ее мать Наира, опухшей, со вторым подбородком и пухленькими пальчиками, а вот взгляд останется, его уже не изменить. И все же, ни что не проходит бесследно, ни для меня, ни для нее.
Пионерский лагерь. Замша директрисы 