Для Марины суббота была, наверное, самым излюбленным днем недели. Поскольку являлась первым выходным днем, и впереди было еще целое воскресенье. А стало быть, в кроватке можно поваляться подольше, упиваясь бездельем выходного дня, когда не куда и не зачем спешить. Однако организм как, нарочно мучая апатичной ленью и упорным нежеланием вставать в будние дни, вдруг начинал настойчиво требовать самой кипучей деятельности. Причем озарение это посещало почему-то в самое раннее время, казалось бы, предназначенное для самых вкусных снов.
Марина посмотрела на квадратные, большие, висевшие над компьютерным столом часы. Их черные стрелки показывали четверть восьмого утра. Слишком раннее время чтоб в выходной день покидать мягкую уютную постель, даже если уже не спится. И продолжая, нежится, Марина просто повернулась на левый бок, лицом к посапывающей с нею рядом, под одним одеялом дочери. Девушка еще спала. Ее веки плотно прикрыты, дыхание ровное, мерное, спокойное. Однако по редкому подрагиванию длинных темных ресниц, можно было догадаться, что ей что-то сниться. Судя по блуждающей в уголках спелых, сочных, изящно очерченных, алых девичьих губ улыбке, нечто удивительно занимательное.
Выпростав из под синтепонового одеяла руку, Марина поднеся ее к лицу дочери поправила съехавшие на высокий прямой лоб не послушные растрепавшиеся темно-русые локоны. Убрав их за ухо девушки. Такое маленькое, миленькое, хорошенькое ушко, с аккуратной не глубокой раковинкой....
Сквозь сон, почувствовав это ласковое прикосновение маминой длани, девушка мурлыкнула. Так нежно и трогательно, что Марина не вольно умиленно заулыбалась, сияя от переполняющего не земного необычайного счастья. Ибо больно вспомнить, сколько лет она просыпалась совершенно одна, в холодной пустой постели. Трахала себя фалоимитатором лишь за тем чтобы кончить. А иногда проснувшись тихонечко плакала. Одна, от тоски, одиночества....
Теперь нет! Она не одна! И как приятно убеждаться в том всякий раз открывая глаза и видя подле себя свою половинку. Чувствуя тепло ее тела, слушая дыхание и ощущая не поддельную близость.....
Придвинувшись ближе Марина нежно тронув устами поцеловала Аню в висок. После чего осторожно, чтоб не разбудить покинула постель, сунув ножки в мягкие комнатные тапочки с меховой опушкой на низенькой пробковой танкетке. Не набрасывая висящего на спинке компьютерного кресла шелкового пеньюара поверх шелковой белоснежной комбинации, отороченной по краю черным кружевом, женщина удалилась на кухню. И через минуту от туда по всей квартире поплыл бодрящий, отдающий шоколадом аромат свежезаваренного кофе. Почуяв его сквозь негу морфея, Анюта проснулась, открыв глаза. Сладко зевнув и вальяжно потянувшись всем своим юным стройным гибким телом, она также при этом посмотрела на настенные часы, скривив удрученную гримаску. Однако все равно выбралась из под одеяла, в белоснежной маечке и голубеньких трусиках отправившись на манящий запах кофе. Который безошибочно привел ее все на туже кухню. Где она застала маму с чашечкой дивного напитка задумчиво застывшей у окна. Наслаждаясь кофейным букетом, женщина бесцельно, отрешенно наблюдала за выгуливающими питомцев во дворе собачниками.
Подкравшись тихой бесшумной поступью к ней, Анюта обняла со спины мать за талию, обвив тонкий стан сомкнувшимися спереди руками:
— С добрым утром мамочка! – Аня коснулась поцелуем мочки маминого ушка и сместилась ниже к длинной тонкой шее.
— Прости, должно быть, я тебя разбудила.
— Ну, меня разбудила не ты, а запах кофе. – Губы девушки сползли по всей длине женской шеи к плечику, добавив к поцелуям нежное покусывание. – А ты почему так рано встала?
— Сама не знаю. – Подставляя шею и плечи влажным пылким губам дочери, с томным придыханием вымолвила Марина. – От чего-то уже не спалось. Проклятье выходного дня....
Кукловод. Особо важное задание 
webmaster@3iks.ru