на гашетки... - к моей радости отбрила Тоня рыжего Виталика, который по жестокости не уступал своим хозяевам немцам. — Нет, однозначно я Ивану бутылку поставлю, за то что он привёл тебя ко мне Костя. Теперь мы с тобой будем не только еблей заниматься, но и сообща " работать". Вдвоём сподручнее пленных расстреливать, чем мне это делать одной... - приговаривала Тонька, открывая в темноте на ощупь дверь в своей комнате в конезаводе. — Да я ему тоже проставлюсь, за то, что он меня познакомил с такой красивой девушкой как ты Антонина... - нарочно сказал я, стоя позади Тоньки и ощупывая у себя в кармане пакет с толченным наркотиком. — Ну уж нет, это лишнее Костя. Хватит с Ивана и бутылки от меня, а ты особо подарками не разбрасывайся. Лучше мне дари, ведь я не просто твоя подруга, а хочу стать женой. Нам теперь друг без друга никуда. Завтра ещё со мной " поработаешь", я тебе свой "максим" доверю и разрешу всех пленных перестрелять. Всё равно деньги за расстрел в общий семейный котёл пойдут. Лишь бы Каминский разрешил тебя со мной оставить... - сказала мне Тонька, зажигая в комнате керосиновую лампу. Хотя в Локте было электричество, так как исправно работала собственная электростанция на реке, многочисленные мельницы и промышленные предприятия. В здание конезавода служившего в Локте тюрьмой, свет так и не провели, посчитав что для расстрела пленных электричество не обязательно. И сейчас это обстоятельство играло мне на руку. В полутемной комнате гораздо удобнее подсыпать Тоньке в стакан наркотик, чем если бы в ней горела ярко электрическая лампочка. — Опять керосин водой бодяжат. Нужно Каминскому пожаловаться, совсем этот Сидоров обнаглел. У меня так и руки чешутся, этому жирному лавочнику, пулю всадить в его пухлое рыло... - ругнулась Тонька, керосин залитый в лампу, плохо горел и коптил. В нем явно присутствовала вода или другие примеси. Девушка кое-как её зажгла и отойдя от стола, вернулась к двери, крепко закрыв её изнутри на большой кованный засов. Который можно только открыть, пожалуй гранатой. Врагов у бывшей советской медсестры в Локте хватало, и девушка всегда закрывала дверь в комнату на засов. А, если кто и попытается попасть внутрь, то непрошеного гостя, ждёт град пуль из автомата висевшего у девушки в изголовье кровати. Но мне было одно странным, как она спокойно разгуливала по Локтю, ходила в клуб на танцы и возвращалась к себе в конезавод, а на неё не нападали подпольщики или партизаны? А может " народные мстители" и не считали Тоньку - пулемётчицу каким-то жестоким палачом. Да и сами партизаны были не намногим лучше её, по рассказам той же Марьяны, служившей в отряде "имени Щорса.". Котов и его заместители, насиловали женщин, грабили мирное население и уничтожали целые деревни, в которых жили семьи русских колобрационистов. — Мне подмыться нужно, намуслякали черти, сразу вдвоём сношали. Но зато денег дали, немцы жаднее венгров и порой только шоколад за еблю дают... - сказала девушка, вытаскивая из кармана деньги и пряча их в кошелёк лежавший под матрасом. А я смотря на её жопу обтянутую юбкой, представил себе как девушку ебли " в два смычка" горбоносые мадьяры, засовывая ей члены одновременно и в пизду, и в жопу. — Порежь пока хлеб, колбасу, и не смотри на меня, я стесняюсь при мужиках подмываться... - Тонька отошла в противоположный угол комнаты, где находился импровизированный умывальник и стоял стул с ведром воды на нём. Девушка повернулась ко мне
После корпоратива.! 