на улице... — держа девушку за руку, я провел её через полутемные сенцы. В комнату небольшого деревенского дома, и усадил на кровать стоящую у стены. На которой висел гобелен с оленями у водопоя. Такие ковры в советское время, часто вешали на стенах возле кровати. И в доме родителей Михалыча, в комнатушке за печкой где спала Марина. Висел аналогичный гобелен с оленями. — А это что такое...? — спросила у меня Маруся, вставая с кровати, подходя к телевизору стоящему в углу комнаты на тумбочке. Как ни странно прежние хозяева 🏠 дома. Не забрали с собой особо ценный в советское время телевизор. Возможно он был сломан, и его не стали забирать. Или с жильцами этого дома что-то случилось. Во всяком случае создавалось такое впечатление что хозяева только недавно были и куда-то ушли. Так как на столе стоял чайник, а рядом кружки и блюдца. Посуда в серванте была на месте и другие вещи тоже. И только запах затхлости и мышиных ссак. Говорил о том что в доме давно никто не жил. А люди однажды ушедшие из него, никогда сюда не возвращались. — Это телевизор, что-то типа кинематографа. Только тут он показывает кино без пленки. Но сейчас его не включишь, так как нет электричества... — ответил я девушке, сравнив телевизор с кинематографом, который был популярен в годы революции. — Чудно как-то, этот ящик сам по себе показывает кино...? — сказала Маруся, с любопытством осматривая небольшой чёрно-белый " Рекорд" брошенный или забытый прежними хозяевами. — А этот дед седой, сюда не сможет придти...? — спросила девушка, смотря мне в глаза, шальным и возбуждённым взглядом. — Он сейчас в своем блиндаже на болоте. С друзьями твои панталоны рассматривает и шнапс пьет. А если и придёт в деревню, то ближе к ночи... — я успокоил анархистку, целуя её в губы взасос. — Тогда давай ещё поебемся хлопчик. Не могу чешется внутри всё... — попросила меня Маруся, отрываясь от моих губ. Девушка подвинула посуду на столе в сторону, и легла на него животом. И мне оставалось только стащить с её жопы офицерские галифе, и спустить ей их на колени. — А у тебя попец что надо Маша. Одно удовольствие тебя в неё иметь... — сказал я девушке, назвав её настоящее имя, прижимаясь членом к белой жопе анархистки. — Не балуй хлопчик. Я там ещё целочка... — бандитка заводила жопой, когда я нажал залупой на её тёмно-коричневый анус. Который соблазнительно смотрелся промеж пухлых ягодиц. — Так может ты позволишь мне её сломать...? — спросил я у бандитки, вгоняя член ей во влагалище. Оставив на время её тёмно-коричневый анус в покое. — Оойй, так хлопчик, так, ещё, ооойй... — застонала Маруся, принимая в себя мой двадцатисантиметровый конец с крупной залупой. Девушка мне не сказала, ни да, ни нет. И её молчание я воспринял по своему. Продрав бандитку на столе минут пять, и как следует натерев ей ребристые стенки вагины. За несколько секунд до того как кончить, я успел вытащить член из влагалища Маруси. И сунуть его в задний проход "хозяйке" Приазовья. Анархистка заводила жопой пытаясь вытолкнуть мой член из своей сраки. Но только сильней насадившись на него и поняв что она обреченна. Маруся успокоилась и даже стала подмахивать жопой, в такт моим движениям. — Оох, оооййй, кончай быстрее хлопчик... — завыла бандитка, в тот момент когда я спускал в её анархисткую срань. А девушка действительно была " целкой" в заднем
Мамины оргазмы 