сняты с вооружения только в 50 - ых годах. — Юрко, ленту живо... — крикнула своему новому бойфренду, атаманша Марьяна, пристраиваясь возле пулемета. И мне была видна голая жопа девушки, покрытая синяками от немецких кованных сапог. — Готово, госпожа Марьяна.... — парень в чёрной казачьей черкеске, на полном ходу умело вставил ленту в " максим", установленный позади тачанки. И тут же утреннию тишину, прорезала длинная пулемётная очередь. Голая партизанка стреляла из " максима" на полном скаку, но лошади привычные к стрельбе, не испугались звука выстрелов. Тройка вороных кобыл запряжённых в тачанку, услышав привычный для них звук пулемёта. Навострили уши и кося на нас налитыми кровью глазами, ускорили бег и несли тачанку, уже по большаку к церкви. А там возле древних стен деревенского храма, стоял " Плетнёвский призрак", в образе старого седого полицая, с пустыми чёрными глазницами вместо глаз. И оскалом черепа, точно такого же, который был нарисован на флаге который я держал в руках. Я впервые вживую увидел хозяина Плетнёвки и ужаснулся его виду. Одет скелет полицая был в чёрную полицейскую форму, с белой повязкой на рукаве. В руках призрак держал " шмассер", поднимая ствол автомата кверху, как бы приветствуя нас. Лошади увидев и почуяв своим звериным нутром привидение. Тут же встали на дыбы и едва не унесли нас обратно к реке под бугор, где бы точно растрепали насмерть. И только Петро с помощью Марины, сумели удержать тройку лошадей на дороге, и направив их вниз по улице. — Царица небесная, свят, свят. Господи, спаси и сохрани... . — в ужасе воскликнул Петро, испуганно крестясь одной рукой на скаку. Его товарищ Юрко тоже крестился вспоминая всех святых, после увиденного. Да и на нас на всех скелет в полицейской форме нагнал жути. Хотя мы их видели достаточно в блиндаже на острове. Но там они лежали мёртвые, а этот стоял живой и улыбался своим оскалом вместо рта. Утешало только одно, " Плетневский призрак" был не против появления бандитов из прошлого в своих владениях. И дал нам своеобразный " аусвайс", лично приветствуя нас стоя возле церкви с автоматом. — Подъём, подъём, бойцы. Хорош дрыхнуть, утро уже... — орала Марьяна, ходя между спящими на траве, членами своего отряда, и легонько нагайкой, хлопала их по жопам. — Марьянка, совсем сдурела.... — воскликнула баба Зина, потирая свою толстую белую жопу рукой, на которой после удара атаманской нагайки, образовалась обширная красная полоса. — Я тебе не Марьянка, а атаманша Марьяна. И требую к себе уважения. В следующий раз не посмотрю на твои седины, и так отделаю нагайкой, что ты долго сидеть не сможешь на жопе. Одевайся давай, курва старая... — незлобно матюкнула Марьяна, бабу Зину. И та кряхтя потирая жопу, стала искать на земле свою одежду. — Ещё раз мою мать тронешь шавка. Я тебя самую твоей нагайкой по жопе огрею... — огрызнулась было Света, и тут же во все глаза уставилась на тройку вороных лошадей стоящих во дворе и тачанку времён Гражданской войны. Из которой Петро и Юрко, вытаскивали пришедшую в себя атаманшу Марусю. Девушка с коротко стриженными рыжими волосами, одетая в белогвардейский мундир, зло косила по сторонам глазами. И прав был Юрко, который посоветовал связать свою бывшую возлюбленную. "Хозяйка" Запорожских степей, ни боялась никого на свете. И будь у неё развязаны руки, она тотчас бросилась на нас, судя по её свирепому и злому взгляду. — Да я шутя Света, не обижайся. Пока вы спали, мы пополнение
С мамой хорошо 