а звуки от выстрелов разносились по окрестностям. Но вокруг не было ни души, и нам никто не мог помешать. — А теперь обещанное вознаграждение парням которые меня поддержали. И девушкам тоже. Но прежде я хочу заняться сексом со старой атаманшей. Пусть Марина как следует полижет у меня мою чёрную " девочку".... — сказала Марьяна, обращаясь по большей части к моей матери. Но та стояла с незмутивым лицом с сигаретой в губах, и не думала выполнять приказ новой атаманши. — Я не поняла Марина? Ты почему не раздеваешься и не идёшь ко мне лизать мою щелку? Я же твою лизала по первому зову... — недоуменно переспросила Марьяна у нашей с Витьком матери. И Марина поняв правоту новоиспеченной атаманши, пошла к ней снимая на ходу с себя одежду. Марьяна тоже разделась, сбросив на землю свой немецкий мундир, галифе и белую майку с орлом. Партизанка стояла в свете костра и электрической лампочки, закрепленной во дворе на старой берёзе. Совершено голая, блистая в ночи своей ослепительной красотою. Её великолепные сисяры, с коричневыми сосками, словно спелые дыни, полувисели у девушки на груди. Чёрный заросший лобок атаманши Марьяны, стройные ножки и гладкие белые ляжки, манили к себе не только мужские взгляды, но и женские. Я видел с каким вождевлением смотрела на Марьяну, жена Михалыча. Хохлушка основательно подсела на " розовый" секс и сейчас хотела оказаться на месте Марины. — Это приказ или просьба милая...? — зрелая самка Мариша с чёрным заросшим лобком, подошла к Марьяне и погладила той груди, положив на них ладони. — Ну конечно просьба дорогая, я не имею право приказывать для личных целей. Мои указы и приказы, касаются только повседневной жизни отряда. А в сексе, я только могу попросить... — ответила моей матери Марьяна и слилась с ней страстным поцелуем в засос, одновременно лапая Марину, за её волшебные груди. — Атаманша Марьяна, я тоже хочу тебя поласкать дочка... — тётя Оксана зашла к партизанке со спины, прижимаясь к ней всем телом. И целуя молодую девушку в шею, взяла в ладнони её налитые груди, нежно их массируя. — О как же мне приятно, так хорошо тётя... — простонала Марьяна, балдея от ласк двух зрелых подруг. Моя мать закончив сосаться с молодой девушкой атаманшей, покрыла поцелуями её груди, заодно и пальцы Оксаны. Встала перед Марьяной на колени, и припала ртом к её чёрному лобку. — Так, так Мариночка, делай мне приятно милая... — простонала Марьяна, обнимая мою мать за голову и лаская её рыжые волнистые волосы руками. Глядя на них, хуй у меня встал колом и я было опять хотел засадить немке, с которой мне завтра предстояло навсегда расстаться. Как её опередила злоебучая седая баба Зина. — Засади мне зятек. А то ты все иностранок ебешь, а своих забываешь... — тёща встала передо мной раком, оголив свою белую толстую жопу. — Вить, а ты мне присунь, что как не родной стоишь... — сказала моему старшему брату Света, становясь рядом со своей блядью матерью раком возле берёзы во дворе. — Как скажите тётя Света... — ответил моей невесте Витёк, назвав тётей девушку, которая была его старше на восемь лет. Мой старший брат боялся молодую ментовку, и ебал её можно сказать со страхом. — О хорошо, хорошо зятек. Так, так, еби, еби свою тёщу внучок.... — приговаривала баба Зина, стоя раком у старой берёзы во дворе. Уперевшись в неё руками отклячив жопу. Я засаживал Светкиной матери, сношая
8/5 недель 