на фоне чёрных чулок смотрелось очень сексуально. На ногах у тети Оксаны, были одеты не колготы а именно чулки, причём на резинках. Я видел края резинок на чулках, которые впились в нежные женские ляжки.
Член у меня стоял колом и сильно оттопыривал ширинку моих штанов, на которой образовался здоровенный бугор. Соседка вела машину и смотрела то на дорогу то на ширинку штанов молодого парня сидящего рядом с ней а я уже без стеснения, пялился на её белые трусы торчащие под юбкой. И у меня создалось такое ощущение от взгляда тёти Оксаны на мой стояк в штанах. Что будь мы с ней одни в этой глуши. То она не медля изнасиловала меня прямо в машине, набросившись как тигрица.
Плетнёвка встретила нас тишиной и разбитыми окнами брошенных жителями домов. В деревне давно никто не жил и ветер а может и местные хулиганы, потрепали стекла в окнах жилищ некогда богатой судя по развалинам церкви, деревни. Единственная улица в Плетневке, шла не прямо как обычно а петляла промеж оврага, то и дело пересекающего деревню. Может по этому и назвали это село Плетневкой за её схожесть с петляющей деревенской изгородью плетнём. Или селу дала название речка Плетнёвка, протекающая в вблизи деревни и тоже петляя среди холмов, покрытых зарослями осины и березняка. Дом где жили родители Михалыча, находился в самом конце деревни у реки и выгодно выделялся от остальных домов в деревне, кладкой из старинного обожжённого кирпича и железной, местами поржавевшей от времени крышей. Снаружи дом выглядел целым без следов взлома с огромным амбарным замком на покосившихся от времени дверях.
— Вот держи Марина ключ, дам тебе денег немного на первое время и возьми от меня подарок, мешок картошки. Посадите её на огороде и у вас будет в июле своя молодая картошка. И это всё чем я могу тебе помочь сосеседка...
— сказала тётя Оксана нашей матери, давая ей в руки ключ от дома и деньги. А мешок с семенной картошкой мы с Витьком сами вытащили из багажника её " нивы" и положили на землю возле баулов с вещами. - Я поехала, дела в городе ждут. Если надумаете в магазин сходить. То он за рекой в посёлке и до него семь километров по лесу…. - огорошила нас соседка. Тётя Оксана села в машину и укатила прочь назад в цивилизацию, подальше из этой глуши где нет электричества и дороги разбиты словно после бомбежки. С минуту мы стояли молча уставишись на огромный ржавый замок дома, где нам предстояло провести лето и на нас на всех троих словно ступор напал. Было слышно что там вдали за деревней, громыхал подпрыгивая на кочках, пустой прицеп тёти Оксаниной " нивы" и гул мотора, который становился все тище и тище и наконец совсем пропал где то в полях.
— Сука, блядь триперная, овца поганая, бросила нас тут а сама уехала…. - сказала мать и разразилась таким трехэтажным матом в сторону дороги где громыхал прицеп нашей соседки, что мы с Витьком только открыли рты от удивления. Ведь Марина никогда не ругалась, а матом тем более, и было дико слышать из уст этой спокойной домашней женщины, учительницы, отборный мат. - Извините парни, просто выралось с языка. Ведь могла бы она хоть бы дом открыть и показать что да как. А тут бросила нас возле крыльца и уехала… - гневно сказала мать все ещё смотря в ту сторону где едва слышалось громыхание автомобильного прицепа. Этот звук был единственной связью с цивилизацией но вскоре он пропал и наступила
Корпоративная этика. Часть третья 
webmaster@3iks.ru