стоять, или, того хуже, голой жопой лежать, так дураков нет. Сам лежи. Надо мне, чтобы по голой заднице всякие букашки-таракашки ползали, да трава колола?
Говорят, что приговорённому к смерти исполняют одно последнее желание. А ту ничего не спросила, а садится. Фуууу! Пронесло! Не стала Валька свои телеса полностью опускать. Даже и руками шибко опираться не стала, иначе точно бы что-то выдавила. Как только кунка на кукан наделась, так и замерла, глаза прикрыв. А потом зачала шевелить жопой. А манда у неё взмокла, ажник течёт. И всё на меня, на живот. Аж чавкает. Только получилось так, что Валюха отстрелялась первой. То ли Дрозд, сучонок, не тарабанит её, то ли просто баба такая скороспелая, только замерла, переживая оргазм, потом вроде как повеселела, даже улыбнулась. Слезла с меня, подол поправляет. А мне теперь что, так и лежать бревном с сучком торчащим?
— Валюх, ты что? А я?
Вот же пропасть, чума бубонная! Ржёт, смешно ей.
— А ты помоги себе сам. Чай руки не отсохнут.
Сжалилась. Встала у берёзки, обняла её, вроде подруги закадычной, задницу выставила. Ну да я тогда скорей, пока не передумала. Ну всё, вроде закончил. А Валька и тут недовольна, ругается
— Ну ты что, козёл безрогий, обязательно туда спускать надо было?
— А куда?
— Куда? Куда? Сказала бы. На траву вон мог бы.
— Да ты что, Валь? Там же детишков будущих тьма. Может там гений навроде Пушкина. Или вон хоть как Медведев.
— Ага, от тебя прям такие и родятся.
— А что? Не гож, что ли, на племя? Я ведь как есть производитель чистейших кровей. Прямо как дед Щукарь. Племенной. Вот родишь Генке маленького, будет вам на старость лет игрушка.
— Я те рожу! Сам рожать будешь. - Валька присела, своими трусами подтирается. - И куда теперь их? Выкидывать? Так никаких денег на трусы не напасёшься.
— А ты, Валюх, в ведро их.
— Так там грибы.
— Так ты травки нарви, сверху трусы, а сверху снова травки.
— Советчик хренов. Быстро рви траву. Да штаны-то надень. Стручок тут свой показываешь.
Успокоились с Валюхой, перекурил я те сердечные приступы, что из-за Вальки чуток до инфаркта не довели, да и пошли мы с ней в гараж, проверить, чего же никто не идёт. Ещё до гаража не дошли, как песню услышали. Серёга басом тянет, девки за ним тоненькими голосочками подпевают. И кажется, что в Серёгином голосе слышится рокот волн, которые бьются о борт корабля, плывущего в широко раскинувшемся море. А бабьи голоса навроде как та старушка плачет, которая никак не дождётся сына домой. Но душевно поют, заразы. Слезу вышибают. Только у Вальки натура не тонкая, совсем не артистическая. В гараж вошла и сразу руки в боки. И понесла, начав с божьей матери и закончив всей роднёй Сереги и этой объединенной татаро-чувашской орды. Они давай оправдываться. Оказывается, Серёга не мог вспомнить, куда лейку засунул. А без лейки из баллона в бутылку ну никак налить не получается. Всё мимо, да мимо. И зачем продукт переводить? Серый и придумал наливать в стаканчик, а потом переливать в бутылку. Стаканчик-то пластиковый, согнуть можно. Ну а как в стаканчик налили, то испробовать решили: а вдруг выдохлась. Пока пробовали, тут татарка подоспела. И ей налили пробу снять. А потом пока на огород ходили за закуской, пока изнова пробовали, мы и подоспели. Вальке вмиг стаканчик в руки сунули, та и рот заткнула. Точнее раззявила, замахнула стопарь, а потом и не до разговора, закусывать начала. Все успокоились. Душевно так сидим, разговариваем. На песни потянуло.
Стенгазета 
webmaster@3iks.ru