— Да уж... с такой спиной и на пляж не сходишь. Стыдоба-то какая! А ведь сейчас ещё и попу посекут. Буду я весь сзади исполосованный, а у меня и плавки ведь всегда малы оказываются, так что и шрамы на булках будут отчетливо видны. — сказал голос, в моих мыслях. Так меня завело это неловкое положение, что у меня снова встал. С новой силой.
Это заметила публика, и недовольные женские голоса из неё предлагали добавить пару розог по моему пенису, чтоб «неповадно было», как откомментировала одна из наблюдательниц.
Офицерши сказали ложиться на скамейку задом кверху, что я поспешно и исполнил, опасаясь дополнений к приговору. Увидев мою боязливость, они решили даже не привязывать меня к лавке. С трудом стянув с моей объемной, круглой, холеной попы джинсы, они направились к вазе, и достали из неё по одной тонкой, длинной розге. Испытав их, они продолжили экзекуцию.
На сей раз они стали пороть меня с двух сторон! Ширина моего гигантского зада и правда требовала «двух» рук.
Секли размеренно, строго, без единой эмоции.
— Настоящие экзекуторши! — вновь зазвучал голос в мыслях. — Ох и хлещут! Сперва одна, потом сразу же вторая, да ещё без задержек!!!
Меж тем зрительницы довольно слушали тонкий свист розог и мои крики.
Прутики резко, словно насквозь, глубоко пронзали желеобразные шары моей огромной задницы, заставляя трястись и резонировать каждое из двух полупопий. Что тут скажешь, образцовая порка! Должно быть именно так, раньше пороли детей — беспристрастно, но очень слажено и обстоятельно. Вскоре жирные, большие полушария стали совсем розовыми. Узкие линии, что оставили мне на память розги моих воспитательниц, пересекались в некоторых участках моих аппетитных белых круглых половин.
— Видели бы меня сейчас ребята из моего класса... это какое же унижение было бы! На всю жизнь!
Прозвучала двадцать восьмая розга, и за ней последняя. Могучих размеров, полные, некогда белокожие ягодицы заключительно затряслись и завибрировали после жгучего поцелуя розги и напоследок несколько раз качнулись из стороны в сторону.
— Не вставать! — строго наказала девушка-милиционер.
У меня и в мыслях не было подниматься после того, как они перестали охаживать меня длинными, гибкими ветками по моей здоровенной, жирной попе. Судя по эластичности прутиков их замачивали в соленой воде, специально для наказаний.
— Да что же это за поселок такой, раз тут у них творится такое?! — пронеслось в мыслях.
Тогда я ещё не знал, что в этих краях матриархат носит фундаментальный смысл. Здесь — безоговорочная власть женского рода, и они решают, как быть с мужчинами. Женщины из административного органа этого края, единодушно одобрили систему дисциплинарных взысканий для лиц мужского пола, неотъемлемой частью которой были телесные наказания. Бесправное мужское население лишь терпеливо, смиренно жило под каблуком «хищниц».
Девушки в форме вновь пошли к вазе, но уже к другой. В ней были стебли бамбукового тростника. Взяв по одному, они вернулись к скамье, на которой возвышалась моя пухлая, нежная задница, со следами после воспитательной процедуры.
Заняв позиции, как и до этого — по обе стороны, блондинка с брюнеткой принялись шлепать меня бамбуковыми тростинками по пяткам.
— Айааа! Айй! — слабо завопил я, зажмурившись и прижавшись плотно к лавочке.
Пороли по стопам так же ритмично, как и по заду, который был самым видным объектом на сцене, или точнее сказать, эшафоте.
И вот, хорошенько отлупив меня по пяточкам, воспитательницы взяв меня за уши с двух сторон, «помогли» мне подняться. Толпа, окружавшая эшафот, оживленно обсуждала, то сам процесс порки, то мою нескончаемую эрекцию. К слову, когда я поднялся со скамейки, непроизвольно разрядился вновь, от
Между стеллажей?в библиотеке 