хуем, пока его вождь не решит его дела.Он быстро вымылся под душем и намазался всей парфюмерией, что только нашёл на борту. Сел перед иллюминатором в ожидании повелителя. Саше было не по себе. Он не знал, как Андрей Андреевич воспримет его новый опыт. Ведь выходило, что учителями опытности для мальчика стали совсем незнакомые ему люди, а не непосредственный начальник. Правильно ли это? Как-то пойдут теперь их отношения?Но когда Саша увидел выходящего на взморье Андрея Андреевича, его сердце заколотилось от радости, и он осознал, что его привязанность к вождю не повторилась здесь, у моря, ни с одним из его многочисленных наставников. Саша открыл замок и сел коленями на пол.- Вы, что ли, расстреляли всех женихов?- Что? Ах, нет, конечно. Но золотое руно я тебе принёс, - Андрей Андреевич повесил на спинку стула сашино трико.Не вставая с пола, мальчик поцеловал Андрею Андреевичу руку. При этом Саша заметил, что задышал так же шумно и взволнованно, как вздыхала Аглая, прикасаясь к нему самому.Андрей Андреевич сел в полётное кресло и разрешил Саше подойти. Мальчик уселся у ног господина, почтительно глядя на него снизу вверх. Саша удивился, что может теперь обуздывать свои чувства: он сидел спокойно и ровно, но внутри него всё плясало и пело.Андрей Андреевич задумчиво рассматривал своего раба, отмечая перемены в нём. Он несколько ревновал мальчишку к Алкиною, Навсикае и Аглае, с которыми только что беседовал. Ему хотелось бы воспитывать Чунга-Чангу самостоятельно, но он признавал, что они оба не могут существовать в полном одиночестве, и к их отношениям всегда будут присоединяться и другие господа, и другие рабы. Поступки Алкиноя были, по мнению Андрея Андреевича, безупречны. Аглая, рассказавшая о своих уроках, преподанных мальчику, ничуть не покушалась на роль его единственного владельца, которым всегда считала Андрея Андреевича, согласно исповеданию самого Саши на пире. Они только удивлены были прибытием Андрея Андреевича так скоро. Впрочем, Андрея Андреевича умилило отношение местных к его рабу. Они устроили праздник в его честь! это даже слишком, может быть. А одежду Чунга-Чанги хранили на каком-то прямо алтаре, едва не поклоняясь ей! Словом, уважение было выказано полнейшее, и Андрей Андреевич ответил тем же, поблагодарив феаков за заботу о Чунга-Чанге и дав им несколько советов по улучшению быстроходности кораблей с инженерной точки зрения. Андрей Андреевич потрепал Сашу по щеке. Саша учтиво осыпал его руку поцелуями.- Малыш, давай-ка в рот возьми. Соскучился я по тебе.Саша сноровисто добрался до ужасающего хуя вождя и, жадно чмокая, впился в него губами, проглотил. Медленно мучил хуй руками, роскошно облизывая залупу. Чувствуя, что его собственная писька невозможно раздулась, а дырочка за нею уже потекла соком.Андрей Андреевич вновь потрепал мальчика по щеке, поднял его с пола и посадил к себе на колени, крепко насадил на хуй. Саша навинтился попой до упора, жмурясь и теряя сознание, обняв за шею Андрея Андреевича, который поочерёдно целовал ему соски. Конец разлуки повлиял на обоих с одинаковым нетерпением, и они, динамически поебавшись, быстро кончили. Придя в себя после первой вспышки, продолжили уже с самообладанием и долго соединялись в тишине.Андрей Андреевич сидел в кресле командира корабля и рассчитывал маршрут, а Саша так же сосредоточенно готовил обед.За столом они общались. Трико за время нахождения в капище пропиталось приятными курениями, и Саша благоухал, с какой стороны к нему ни подойди. Андрей Андреевич объяснил Саше, что наука очень быстро развивается, и полёт должен продолжаться всё дальше и дальше.- Мы такие дела творим в Сибири, Сашка! Если бы ты видел! Впрочем, увидишь. Сегодня
Взрослая жизнь моего сына. Глава пятнадцатая. 
webmaster@3iks.ru