пикантность. И ладонь, сходя с ума, смешивая ласки с животной грубостью, то нежно текла, будоража желание, то, желая выплеснуть эмоции, сжималась в кулак.Мешало платье! И оно, чуть задержавшись на бедрах, опав опустевшими рукавами к полу, медленно стекло к низу, оставляя свою обладательницу беззащитной и доступной.И был лиф.В безумстве желания, торопясь, он был расстегнут, скинут с плеч блуждающей по спине рукой и отброшен в сторону.Женщина была полностью в моем распоряжении. И я не мог больше держаться.Инна потеряла последнюю деталь своего туалета - бежевый листок был сорван рывком, теперь он мешал, и был не нужен.Теперь я не боялся смотреть на неё, неужели она ко мне ничего не испытывала!? Такого не могло быть. Она должна была хотеть меня...- Инночка! Милая! - и снова хрип. Но теперь хрип не страха, а возбуждения. Я хотел, чтобы она понимала, что она прекрасна, и хрипел ей об этом. Я шептал ей признания и целовал, целовал это безумие. Коленки. Бедра. Живот. Всполох огонька-языка по бабочке. Раз. Другой. Третий. И он раскрыт. Она раскрыта. От каждого прикосновения она становилась податливее, шире расправляла крылья. Я пил её. Наслаждался ею. Я доставал все глубже и глубже. И она вздрогнула!?...Я не помню, как разделся, как стянул штаны, плавки, не помнил, что говорил ей, помнил только ее горячее тело, её запах и вкус кожи, волос, губ. Целуя, притянул, посадил на себя и стал тем путником, что блуждая в пустыне находит воду. Я обрел эту воду. Она остудила меня. Я захлебнулся в её студености. Первый глоток был самый вкусный. Я узнал её. И не был разочарован...Затем был второй. Третий. Четвертый. Глоток сменялся глотком, но не становился безвкуснее, она была полноценной рекой, в ней текли прекрасные воды. Она была Эвринома, а я её Офион... Она родила всхлип... Тихий. Еле слышный. Но он был, и я не мог ослышаться! И пока не пришёл Кронус и не низринул нас в глубины реалий, я хотел его услышать вновь...Это могло быть моим прощением. Моим оправданием. Моей правдой...Инна держалась из последних сил, я видел и чувствовал это. Её голова давно уже лежала на моем плече, и чем дольше продолжалась скачка, тем чаще я чувствовал легкие уколы в плечо. Ее зубки были остры и сладки. Каждый укол приносил уверенность, разливался по телу усладой гордого блаженства. Все же я наказал её. Наказал, заставив её опуститься до моего падения. Моя мощь усилилась, нужно было закрепить результат!- Инна, прости меня! Прости, милая, но я не мог иначе! - я шептал это, распирая ее изнутри своим органом, погружая ее в мир иллюзий. И сучка текла... А кто же она, как не сучка? Распалила. Унизила. А сама совсем не спешила бороться с удовольствием, которое накатывало на неё. Я принял ее тихие, не смелые, и, как она думала, незаметные для меня толчки с удовольствием, я веселился и играл с ней, работал над ней. Нет, нет, я не вижу, что ты плывешь... Не понимаю, что милая Инночка становится ватная и податливая как воск. Толчок! Мощный. Насыщенный. Вспарывающий. И Инна подлетает к верху, а пальчики, обхватившие меня ниже локтя, сжимаются чуть сильнее, и ротик, выпуская влагу переживаний, вновь слюнявит плечо. Толчок! И моя плоть до предела вскрывает консерв её влагалища, а рука, что собирает в ком локон волос чужого затылка, давит на плечи, выполняя мое желание: смять, уничтожить, подчинить полностью. Но-но!... Больно ведь! Может, хватит меня кусать и спасать себя этим?! Толчок! Хватит! Толчок! Хватит!Хватит, хватит, хватит!!! Инна
Развратная мамочка. Кровавый инцест. Главы 5 и 6 