взвыл от безудержной болевой вспышки и рывком приподнялся на руках; Вика отбросила скрученный ремень, опустилась на диван и прижала меня к себе, покрывая мое лицо, голову, шею и плечи жестокими поцелуями - я заметил, как она дрожит от удовольствия. Ей, по-видимому, безумно нравилось играть роль этакой утешительницы после акта недевичьего садизма. Чувствуя, что всю мою спину будто окутало огненное марево, я дрогнул всем телом и сел на колени, опустив голову на ее обтянутые чулками ноги; она гладила меня и что-то ласково шептала. Наконец она подняла мою голову и посмотрела мне в глаза. Видок у меня был, видимо, измученный, и лицо ее озарило торжество. - Ты был так прекрасен, когда извивался под ремнем...прекрасен в стремлении подавить боль...- поэтично выразилась она - она любила метафоричные речи. Я нервно посмотрел на нее. - Сука! - Госпожа. - напомнила она мне. - Нет, ты сука! Сука! Садистка! - на самом деле, у меня было много чего ей высказать, но с моих пересохших губ слетели лишь эти два понятия, вместившие в себя всю мою злобу. - Я знаю. Ты оскорблен? Ты помнишь наш разговор до этого? Помнишь??? -она приподняла меня за подбородок. - Да...но ведь нельзя так!... - Можно! Конец близок, потерпи же! - она дала мне пощечину и оттолкнула от себя, поднялась и воздвигнулась надо мной с ремнем. Я рванулся было встать, но Вика посмотрела на меня так, что я решил остаться на коленях. В рассеянном полумраке ее лицо в багряном ореоле волос и бледная кожа в контрасте с черными одеждами навевали на меня какие-то дикие образы и ассоциации - все, с чем она была для меня всегда связана косвенно, а теперь - непосредственно. И моя злость постепенно перетекала в обожание, страсть и желание растянуть это мгновение в пространстве, чтобы еще долгое время она так стояла надо мной, а я смотрел на нее снизу вверх, угадывая в высокомерно-алчной улыбке ее остальные замыслы. Моя Садистка поигрывала ремнем. - Ну?...- неопределенно вопросила она. - Госпожа.... - Уже лучше. Целуй! - она указала на вытянутый нос сапога. Я прикоснулся к черной гладкой поверхности ртом и поймал себя на мысли о том, что я уже не жажду телесной мести, что мне начинает нравится подчиняться ей и целовать сапоги, которыми она меня пинает, целовать ремень и руки, которые меня мучают. И от этого неестественного положения вещей в природе я пришел в ужас. Мое стало разрываться на две части, два желания - жестоко взять эту красивую стерву и в перерывах между оргазмами дать ей повыгибаться под ее же собственным ремнем....или выполнять все прихоти ее больного самолюбия дальше, страдая от ее отношения ко мне одновременно как к рабу и как к раненому возлюбленному. Пока я думал, я прослушал какой-то ее приказ, и из размышлений меня вырвал удар взвизгнувшего ремня по лицу, опаливший мою кожу и разбивший губу в кровь. - Я не буду повторять дважды, саб!!! - Ах, ты... - я ощупал вздувшийся рубец и увидел на пальцах кровь. - Чтооо??? - тихо, но до визга пронзительно прошипела она, и стала стегать меня по лицу и рукам, которыми я тщетно закрывался от ее гнева. Прижав меня к стенке, она внезапно успокоилась, села опять на диван и поманила меня к себе. Я подполз к ней, увидев мельком свое лицо в зеркале - разбитая губа, пролегающая по скуле багровая полоса, взъерошенная белая челка и сверкающие глаза повстанца. Она
Презервативы и колготки 
webmaster@3iks.ru