расставляет ноги шире, приседает, надвигается на меня животом; меня охватывает сладкая дрожь нетерпения, как кобелька перед случкой; она подхватывает мою голову, и заступив за меня одной ногой, утыкает меня лицом во влажный жар её промежности. я сам подаюсь вперёд, лишь бы скорее достичь опрокинутого холма с чёрными волосами на вершине; жадно вытягиваю шею, язык; нетерпеливо тычусь носом, кручу головой, только бы устроиться поудобнее, достать бы подальше; мне не хватает рук, чтобы сжать её ягодицы, сдавить, вмять себя глубже, с размаха вогнать ей палец в жопу; я прижимаю язык к солоноватым, набухшим губам внизу, пробираюсь сквозь спутанные, мокрые колечки зарослей, наконец, очищаю её плоть, как грейпфрут, прижимаю губы плотнее, и сначала пью, втягиваю в себя её влагу, её вкус; дышу ею, её дразнящим, возмущающим, срамным женским запахом; а потом почти ударяю языком, снизу, вместе с губами, давлю, словно собираюсь опрокинуть, и мну, лакаю, еложу, верчусь на её бугорке; я нашёл, достал, теперь только не сбавлять темп, не отнимать языка, чуть склонить голову, чтобы проскальзывать внутрь краешком, а потом поддевать всей лопаткой на выходе, где смыкаются губки, задевать, проглаживать уверенно, кончиком по горошине, с нажимом, почти щёлкая, резко, потом придавливать, и губами тоже, подсасывая, и терзать, терзать её, до дрожи в ногах, до судорог, до стонов на выдохе, чтобы вцепилась в меня пальцами, оставила синяки от ногтей; загнать её так высоко, чтобы падала вечность, чтобы сжалась вся в точку, стала одним сфинктером, и сокращалась; чтобы забыла слова, и тол ько мычала, таращила невидящие глаза, и кончала, кончала , кончала..Ирина Петровна устояла на ногах, опираясь на меня, другой рукой о столик; правда, едва не задушила, на финише сдавливала бёдрами так, что у меня темнело в глазах и хрустело в шее. она тяжело, шумно дышит, садится на подушки, напротив меня, безо всякого изящества, по-бабьи, разведя колени в стороны, словно винит меня, предъявляя мне свою измочаленную пизду, со сбившимися, чёрными завитушками; я выгибаю уставшую спину и стараюсь дать отдых затёкшим рукам; подбородок и шея и грудь у меня мокрые от коктейля из слюны и её смазки. "уфф, Сергей.. очень вы гоните.. вот как вас научить?.." - Ирина Петровна с интересом, как-то по новому, смотрит мне в глаза, интонация тоже поменялась, покровительственные и властные нотки на минуту исчезли, - "в сексе важен процесс, а не результат.. нужно течением наслаждаться, а не высадкой и прибытием в порт," - она уже оправилась, дышит ровнее, руки двигаются уверенно; сидит на подушках, поджав ноги под себя, - "чем вас сегодня ещё удивить.. сперму свою пробовали на вкус?"; я только мотаю головой и шумно сглатываю, внутри всё обжигает, приобмякший член снова наливается; - "не бойтесь, у вас приятная.. я уже знаю," - она развязно улыбается, словно между нами вообще не осталось никаких условностей, - "и кончаете вы.. столько, что на три детдома хватит. вы вообще ценный кадр.. не пьёте, не курите. трахаться бы ещё научились, совсем были бы молодцом," - последнюю фразу я оставляю без внимания; Ирина Петровна встаёт на колени, и двигается ко мне; я поглощён её качающимися грудями. она продвигается между моими ногами, заставляет откинуться назад и набок; помяв немного мой член тёплой, влажной рукой, направляет его себе в рот. мне неудобно лежать, мешают связанные руки, но я готов терпеть сколько угодно, я наслаждаюсь минетом Ирины Петровны. она сосёт мне, именно так; втягивает щёки вместе с головкой члена в себя, так что я чувствую мягкую, горячую тесноту её рта
Алина 